— Не, ну что пишут, а? — знакомый рубанул воздух газетой, — Послушай только! …Вчера работниками управления по борьбе с организованной преступностью задержан питерский олигарх Б., подозреваемый в ряде афер с нефтепродуктами. При задержании у него обнаружены и изъяты два грамма опия и пять боевых патронов от автомата Калашникова! Ну, какой олигарх, скажи мне пожалуйста, будет патроны с собой таскать и опий, которым сейчас самые опущенные наркоманы ширяются? Хоть бы кокаин подбросили, профессионалы….
А ведь этим самым профессионалам мы платим деньги, причем кое-кто платит деньги не малые, — вновь вспомнил о внесенных двух тысячах Лодочкин, — и они воспринимают это как должное, при этом, не делая свою работу в полном объеме! Так почему мы им должны платить?
— И действительно: почему? По-че-му? Нравоучения читают, щеки надувают, а рожи такие порой строят, будто докторскую защитили не меньше! Сами же — ослы ослами, епть, а в глазах одно — бабки…Хотя с другой стороны, и их понять можно — зарплата не заоблачная, да и стоять днями напролет — тоже, знаешь, не в кайф….
О плюсах и минусах рыцарей полосатых жезлов, то бишь работников ГИБДД, таксист рассуждал уже минут двадцать: кого-то высмеивал, что-то анализировал, задавал вопросы, и сам же на них отвечал.
Сидевший на заднем сидении Лодочкин разговора не поддерживал. Во-первых, он знал, что таксисты люди разговорчивые, и что собеседники как таковые им и не нужны, пассажиров они используют просто как уши, а себя, наверное, мнят эстрадными юмористами, зачитывающими со сцены собственные миниатюры сотнями зрителей, которые хлопают, кричат «браво», но в диалог с артистом не вступают. Они просто слушают, причем слушают с интересом. А если без интереса, то что ж теперь, со сцены уходить? Так что, будьте любезны, дамы и господа, дослушайте до конца. Тоже самое и с таксистами: зрителям из зала вроде как и не удобно выходить, а уж пассажирам — тем более, особенно когда за шестьдесят километров в час, да с эпизодическими выездами на встречную полосу.
Во-вторых, жизненные тяготы и выгоды российских гибэдэдэшников генерального продюсера волновали меньше всего.
Алексей смотрел в боковое стекло, по которому беспощадно лупил дождь, и еле сдерживал слезы. В очередной раз он проклинал самого себя, собственный авантюризм и законобоязненного Илью Альбертовича, одновременно пытаясь хоть как-то привести мыслительный процесс в порядок. Удавалось ему это с трудом. Представляется, что, положим, в правом полушарии он индульгировал по поводу причин приключившейся катастрофы, а в полушарии левом происходил процесс размышления на темы, касающиеся настоящего и ближайшего будущего. Не до жиру — быть бы живу, как говорили древние.
Выпить надо, — твердо решил он про себя, — чуть-чуть выпить и успокоится. Завтра все будет закончено. Нужно просто потерпеть, потерпеть — и все…
Вздохнув, он легко похлопал таксиста по плечу и попросил остановиться у «Ароматного мира».
Купив там бутылку чилийского вина и шоколадку, Лодочкин бухнулся на заднее сидение и закрыл глаза….
— От вашего дома до места встречи — три минуты ходьбы, пленки много, так что не волнуйтесь. Еще на выходе из подъезда нажмете на кнопку и положите в нагрудный карман рубашки. Микрофон можете прикрепить куда удобно. Сверху наденьте какую-нибудь легкую куртку. У Вас ведь есть какая-нибудь легкая куртка?
— А это не вызовет подозрений? Август все-таки.
— Все продумано до мелочей, Алексей Алексеевич. Завтра похолодание. До пятнадцати градусов выше ноля, утром ливневый дождь. По Вашей радиостанции передали, кстати.
— Да-да…Я просто подзабыл…
— Далее. Когда будете передавать деньги, спросите: прекратят ли они после этого Вас преследовать, удовлетворит ли эта сумма Вениамина Петровича…
— Зачем?
— Лишний раз задокументировать угрозы с их стороны не помешает. Это первое. Второе — они могут сказать что-нибудь, типа Вениамин Петрович доволен, что подтвердит якобы причастность Борбосевича-старшего к покушению на Вас. Для нас папа — еще один козырь зацепить Пса. Ну и третье, — подобный вопрос может вызвать у них желание стрясти с Вас еще несколько монеток, снова — угрозы, записанные на диктофон — очередное пополнение доказательственной базы.
