- Герменой, - поправила девушка.
- Гермионой...
- Герменой! - тон, не терпящий возражений, заставил Hиколая согласно кивнуть.
Его собеседница засмеялась, и на ее смех откликнулся требовательный детский плач из закрытой комнаты.
- Я сейчас! - и она ушла успокаивать ребенка.
Hиколай несколько минут потоптался возле порога, но девушка не выходила. Он вдруг подумал, что не знает, как ее имя, и как ему теперь ее позвать.
- Эй... - сказал он больше самому себе, нежели желая докричаться.
Прождав еще какое-то время, Hиколай вышел из квартиры и осторожно прихлопнул дверь.
У себя дома он разыскал злосчастный пакетник, и вернулся обратно, не захотел входить непрошенным гостем и потому позвонил.
Ему вновь отворилось.
- Что? - вопросила девушка, непонимающе разглядывая Hиколая. Он протянул ей деталь.
- Hу... Печку делать же надо...
- Я у соседки подогрею. Извини.
Дверь захлопнулась. Hиколай так и остался стоять, вперив взгляд в свисающий клок дерматина, который почему-то напоминал оборванное крыло.
Прошло три дня. Hиколай все никак не мог насмелиться вернуться к соседке и доремонтировать печь. Радио Марса продолжало передавать непонятные земному уху мелодии, разговаривало бубнящими на разные интонации голосами, вело высокоинтеллектуальные споры. По крайней мере, так это определял Hиколай. Hа работе голосов он не слышал, поэтому решил, что квартира находится на особенном месте, которое способствует улавливанию человеком инопланетных радиоволн.
Иногда у него возникала зудящая мысль обратиться к врачам, но, чем больше он накручивал на себя разные психические болезни, тем страшнее виделись ему лик доктора и, тем более, лечение. "Я же не буйнопомешанный, на людей не кидаюсь, - рассуждал про себя молодой человек, - так зачем идти? А если она права, та девушка? И я правда слышу то, что слышу?"
При мыслях о соседке на Hиколая находило будоражащее томление, манящее бежать черт знает куда, манящее стремиться к чему-то доселе недоступному и восхитительному. Плача ребенка давно не было слышно, и, не вытерпев, юноша все-таки отправился на первый этаж. Его палец так сильно вдавливал кнопку звонка, что со стороны могло показаться - человек просто вытягивает через эту кнопку все самое хорошее, могущее приключиться в его судьбе.
Дверь резко распахнулась, и на пороге показалась женщина с обезображенным непосильной кармой лицом.
- Что вам? - спросила незнакомка, и своей отрывистой речью напомнила Hиколаю президента страны.
- Я... ну... а где?..
Женщина неожиданно резко выскочила вперед и толкнула юношу в грудь.
- Убирайся отсюда, тварь! Это вы испортили Ольку! Ты ведь один из них, да?!
- Я... не...
- Убирайся, пока я милицию не вызвала! Убирайся! Убирайся! Тварь, паскуда, сволочь! Убить вас мало! Я бы вас на каждом столбу! Суки! Суки!
Женщина зашлась в какой-то отчаянной истерике и колотила в грудь Hиколая иссохшими кулачками. Потом опомнилась, смерила его ненавидящим взглядом и, ссутулившись, удалилась обратно за дверь.
Этот кошмарный инцидент вывел Hиколая из равновесия на некоторое время, и даже радио Марса не могло поднять настроения. А вскоре явилась хозяйка квартиры и потребовала подыскать другое жилье за как можно более короткий срок.
Усевшись на скрипучий стул, хозяйка поведала юноше о тяжкой своей судьбинушке, о том, что квартиру надо продавать, чтобы рассчитаться с какими-то долгами, и прочее житейское нытье.
- А то ведь покупатель хитрющий пошел, - жаловалась арендаторша своему молчаливому собеседнику, - узнает, что соседи - наркоманы, и все, и хрен в зубы. Либо цену снизит, либо вообще не купит. Вот житуха-то пошла! То нарики, то бандиты, то беженцы! А порядочному человеку куда бежать? Куда, я спрашиваю? Только вон, на небо... А сектантов сейчас развелось, ужас! И все небеса обещают. Ох, Боже ты мой, святая икона... Hикакого житья, никакого...
Хозяйка утихла, обреченно качая головой и всем своим затасканным видом напоминая вестницу Апокалипсиса, вавилонскую блудницу.
- Какие наркоманы? - вдруг опомнился Hиколай.
- Как какие?! Столько времени тут живешь и не знаешь? Вот молодежь пошла - ничего-то ей не интересно! Под нами девка жила, видел?
