Хотя, как ни странно, все это не так уж существенно. Я был коротышкой, смахивал на бобра, носил очки, безвкусно одевался, большую часть времени мои волосы выглядели плохо, а в остальные дни — ужасно, но все это не имело значения. Потому что я был очень обаятельный.
Нет, не так.
Надо смотреть правде в лицо: я был ботаником. Хакером. С самых ранних лет. Я не склеивал очки изолентой, но вполне мог бы, потому что все остальное сходится. У меня были хорошие отметки по математике и физике, но зато — никакого представления о поведении в обществе. И в то время ботаников еще никто не ценил.
Знаете, такой тип — он встречается почти в каждом классе: лучший математик. И не потому, что много занимается, а просто потому, что лучший. Так вот — в нашем классе это был я.
А чтоб вы меня не слишком жалели, скажу еще кое-что. Пусть я был ботаником и коротышкой, но дела у меня шли нормально. Я не был настоящим спортсменом, но и безнадежным недотепой тоже не был. На переменах мы увлекались «брэнболом» — игрой, в которой две команды стараются выбить игроков противника мячом. Здесь нужны скорость и ловкость. Я никогда не был лучшим игроком, но меня довольно охотно брали в команду.
Так что хоть я и был по школьным понятиям ботаником, но чувствовал себя нормально. Я без всякого труда получал хорошие отметки — не самые хорошие именно потому, что ничего для этого не делал. И занимал приемлемое место в социальной иерархии. Теперь уже я почти уверен, что никто особо не обращал внимания на мой нос, потому что всех гораздо больше занимали собственные проблемы.
Оглядываясь назад, я понимаю, что большинство детей одевались довольно безвкусно. Мы вырастаем, и неожиданно этими вопросами начинает заниматься кто-то другой. В моем случае — это отделы маркетинга компьютерных фирм. Те люди, которые выбирают футболки и куртки для бесплатной раздачи на конференциях. Теперь я в основном одеваюсь в такую «фирменную» одежду, поэтому мне ничего не приходится выбирать самому. А завершением моего гардероба — выбором сандалий и носков — ведает жена. Так что меня все это больше не касается.
И я врос в свой нос. По крайней мере теперь он не перевешивает все остальное.
Наверное, никого не удивит, что мои самые ранние и самые лучшие воспоминания связаны с дедушкиным калькулятором.
Дедушка (мамин папа) Лео Вальдемар Тернквист был профессором статистики в Университете Хельсинки. Помню, сколько удовольствия я получал от вычисления всяких синусов. Не то чтобы меня сильно интересовали результаты (в конце концов, они мало кого интересуют) — но в те давние времена калькулятор не просто выдавал ответ: он его вычислял. И в процессе вычисления старательно мигал — мол, я все еще жив, на это вычисление мне нужно десять секунд, а пока я тебе помигаю, чтоб ты понимал, как я стараюсь.
От этого просто захватывало дух. Теперь все не так — нынешние калькуляторы вычисляют тебе любые синусы не моргнув глазом, а те, давние, устройства ясно давали понять, что выполняют трудную работу. Сомнений не было.
Свою первую встречу с компьютером я не помню, знаю только, что мне было около одиннадцати. Мой дедушка купил Commodore VIC-20 году в 81-м. Раз я проводил столько времени с его волшебным калькулятором, то, наверное, должен был прыгать от восторга в предвкушении игры с новым компьютером — но я этого не помню. Я вообще не помню, как увлекся компьютерами. Это началось незаметно и постепенно захватило меня целиком.
VIC-20 был одним из первых домашних компьютеров. Он не нуждался ни в какой сборке. Достаточно было соединить его с телевизором, включить в сеть — и он уже с готовностью выдает на экран большими заглавными буквами свое «READY», а рядом в ожидании твоих указаний переминался с ноги на ногу огромный курсор.
Жаль только, делать на нем было в общем-то нечего. Особенно сначала, когда готовые программы нигде не продавались. Разве что программировать на Бейсике. Этим-то и занялся мой дедушка.
Для дедушки компьютер был прежде всего новой игрушкой и одновременно мощным калькулятором. Он не только вычислял синусы гораздо быстрее старого карманного калькулятора, но и — по команде хозяина — автоматически повторял вычисления снова и снова. Теперь дедушка мог делать дома многие расчеты, для которых раньше использовал большие университетские машины.
