И, даже не задумываясь о порядочности своего поступка, Поль перешел на другую сторону улицы и присел на скамью у ворот.
Минут через тридцать возле дома остановился наемный экипаж, из которого вышли две женщины. Одна — очень молоденькая, безусловно, из высшего общества, вторая — явно ее компаньонка.
Поль подошел к ним поближе и, несмотря на густую вуаль на лице молодой дамы, узнал в ней ту самую девушку, фотографией которой он недавно любовался.
— Сказать по правде, моя Роза нравится мне гораздо больше, — произнес он вслух, — в доказательство чего я сейчас же отправляюсь к ней, расплачиваюсь с противной Лупиас, и мы навсегда покидаем отель "Перу"!
Таким образом, падение Поля началось…
8
Ученик Маскаро был не единственным, кто наблюдал за таинственной незнакомкой, посетившей молодого художника. На стук кареты выскочила мадам Пуальве, знакомая уже нам привратница, и принялась рассматривать женщин безо всякого стеснения.
Обе женщины прошли мимо нее, не справившись ни о номере квартиры, ни о том, дома ли жилец, к которому они направлялись.
Тогда мадам Пуальве решила поболтать с кучером:
— Скверное время настало, — начала она, с участием поглядывая на кучера, — козлы — плохое убежище от холода.
— Уж и не говорите, ног совершенно не чувствую!
— Значит, издалека привезли этих…
— С края света, с конца Елисейских полей.
— А дамочка не из простых…
— Вроде бы… Хотя на водку всего четыре сантима отвалила. Ну да эти уловки нам известны, это все для того, чтобы не приняли за тех. кто без счету дает! Вот и утверждай после этого, что есть в наше время честные женщины!
Мадам Пуальве только грустно покачала головой. Эта достойная женщина и не подозревала, что стала чуть ли не кровным врагом для спутницы благородной незнакомки, слышавшей их последние слова.
Андре этого визита ждал с тем трепетом, который возможен только в двадцать лет. Он нервно вздрагивал от каждого стука. Дверь свою он оставил открытой и поминутно выскакивал на лестницу. Наконец он услышал шелест платья и шаги обожаемого существа.
Не помня себя от счастья, он выскочил на лестничную клетку.
— Здравствуйте, Андре! — произнесла девушка, протягивая ему руку, — видите, как я аккуратна.
— Вы очень добры, Сабина, — едва выговорил он.
Да, это действительно была Сабина, единственная дочь и наследница древней фамилии графов Мюсиданов. Как она могла очутиться в этой квартире? Как могла полюбить человека в простой блузе ремесленника, с руками в глине и краске?
Андре первое время находился в сладком плену своих чувств к этой девушке. Но когда он обстоятельно подумал о том, какая бездна отделяет его от наследницы замка, при котором он состоял чуть ли не простым рабочим, волосы на его голове встали дыбом.
— Бежать, бежать скорее, пока еще есть силы и время, — воскликнул он решительно.
Но кому не известно, что подобные фразы произносятся чуть ли не с сотворения мира, а много ли их приводится в исполнение?
Андре остался, но перестал приходить в общую столовую.
— Отчего это господин Андре не обедает с нами? — спросила Сабина у своей тетки в первый же день, как тот не явился к столу, — ведь он так хорошо развлекает тебя…
Тетушка, хотя и достаточно древняя, сначала находила весьма неприличным сидеть за одним столом с человеком, который чуть ли не таскает по ее лестницам известь и кирпичи (старая дама не делала большой разницы между скульптором и каменщиком), но, впрочем, рассудила она, это ведь не Париж, а деревня, тут рад каждому живому существу… Андре был немедленно приглашен.
Разглядев его более подробно, древняя тетушка только вздохнула про себя.
— Положительно, мы идем к концу света! Поглядите только на этого каменщика — он ведь держится с графским достоинством! Действительно, мне пора умирать! — заметила она после обеда племяннице.
Несмотря на это, Андре сумел расположить тетушку к себе тем, что бессовестно льстил ее морщинам и седине.
Сабина только улыбалась, глядя на это, она-то знала причину этой лести…
После этого Андре стал своим человеком как при молодой графине, так и при тетушке.
Как-то раз, когда Сабина болела, Андре повторил ей свою историю, рассказанную им Полю. С той только разницей, что на сей раз он не вдавался в подробности.
