— Подите-ка сюда, — продолжалъ онъ, — вотъ все это для васъ.
И далъ мнѣ всѣ цвѣты.
Я поблагодарила его, но не могла произнести ни слова громко, а только прошептала. Яркая и жгучая, какъ пламя, радость охватила меня. Еле переводя дыханіе отъ волненія, я стояла передъ буфетомъ, откуда мнѣ нужно было что-то принести, но что именно — я забыла.
— Чего вамъ нужно? — спросила меня буфетчица.
— А что вы думаете? — въ свою очередь задала я ей вопросъ, такъ какъ сама этого не знала.
— Что я думаю? — воскликнула буфетчица. — Съ ума вы сошли, что ли?
— Угадайте-ка, отъ кого я получила эти цвѣты!
Въ это время оберъ-кельнеръ прошелъ мимо насъ.
— Вы забыли о пивѣ для господина съ деревянной ногой, — услыхала я позади себя его голосъ.
— Я получила ихъ отъ Владимижа, — добавила я и поспѣшно ушла съ кружкой пива для господина съ деревянной ногой.
Ф. все еще сидѣлъ на своемъ мѣстѣ. Я еще разъ поблагодарила его, когда онъ всталъ, собираясь уходить. Онъ смутился и сказалъ:
— Собственно говоря, купилъ-то я ихъ для другой.
Ну, да — онъ, можетъ быть, купилъ ихъ и для другой, но получила ихъ я. Да, я получила ихъ, а не та, для которой онъ ихъ купилъ. И поэтому я имѣла право поблагодарить его за нихъ. Спокойной ночи, Владимижъ!
На слѣдующее утро шелъ дождь.
— Надѣть мнѣ сегодня черное платье или зеленое? — подумала я. — Зеленое, потому что оно поновѣе… Итакъ, значитъ, я надѣну его.
Мнѣ было очень весело.
Когда я пришла къ мѣсту остановки вагоновъ, тамъ подъ дождемъ стояла дама и ждала конку. У ней не было дождевого зонтика. Я предложила ей укрыться отъ дождя подъ моимъ, но она поблагодарила и отказалась. Тогда я закрыла зонтикъ: «По крайней мѣрѣ, эта дама не одна будетъ мокнуть», — подумала я про себя.
Вечеромъ Владимижъ пришелъ въ кафэ.
— Благодарю васъ за цвѣты, — сказала я съ гордостью.
— Какіе цвѣты? — спросилъ онъ! — Ахъ, да! Ну, не говорите объ этихъ цвѣтахъ.
— Я только хотѣла поблагодарить васъ за нихъ.
Онъ пожалъ плечами и сказалъ:
— Не васъ я люблю, раба.
Онъ не любилъ меня, нѣтъ. Да я этого и не ожидала, поэтому его слова нисколько не разочаровали меня. Но я могла видѣть его каждый вечеръ, онъ всегда садился за мой столъ, и я ему подавала пиво. До свиданья, Владимижъ!
На, слѣдующій вечеръ онъ пришелъ очень поздно. Онъ спросилъ меня:
— Есть ли у васъ деньги, раба, много денегъ?
— Нѣтъ, къ сожалѣнію, — отвѣтила я. — Я бѣдная дѣвушка.
Онъ взглянулъ на меня и сказалъ, усмѣхаясь:
— Вы не такъ меня поняли. Мнѣ просто нужно немного денегъ до завтра.
— У меня есть деньги, — возразила я, — даже довольно много денегъ. У меня дома это тридцать кронъ.
— Дома, а не здѣсь?
Я отвѣтила:
— Подождите четверть часа и, когда кафэ закроютъ, пойдемте со мной.
Онъ подождалъ четверть часа и пошелъ со мной.
— Дайте мнѣ только сто кронъ, — сказалъ онъ. Онъ всю дорогу шелъ рядомъ со мной, не допуская меня итти впереди или позади него.
— У меня только крошечная каморка, — сказала я, когда мы подошли къ подъѣзду.
— Я не пойду съ вами наверхъ, — возразилъ онъ, — я подожду васъ здѣсь внизу.
И онъ остался внизу.
Когда я вернулась, онъ сосчиталъ деньги и сказалъ:
— Здѣсь больше ста кронъ. Я даю вамъ на чай десять кронъ… Да, да, — слышите: я хочу вамъ дать десять кронъ на чай.
И онъ далъ мнѣ золотую монету, пожелалъ мнѣ покойной ночи и ушелъ. Я видѣла, какъ онъ остановился на углу и далъ старой хромой нищей крону.
Онъ очень сожалѣлъ вечеромъ слѣдующаго дня, что не можетъ мнѣ возвратить денегъ. А я поблагодарила его за то, что онъ не могъ этого сдѣлать. Онъ откровенно сознался, что прокутилъ ихъ.
— Да что объ этомъ много говорить, раба! — сказалъ онъ, усмѣхаясь. — Вы знаете — желтая дама.
— Почему ты называешь нашу кельнершу рабой? — спросилъ одинъ изъ его пріятелей. — Ты самъ больше рабъ, чѣмъ она.
— Угодно пива? — сказала я, чтобы прервать этотъ разговоръ.
Вскорѣ послѣ этого явилась желтая дама. Ф. всталъ и поклонился ей. Она прошла мимо и сѣла за свободный столъ, но прислонила къ нему два стула, Ф. тотчасъ же подошелъ къ ней, взялъ одинъ изъ этихъ стульевъ и сѣлъ. Двѣ минуты спустя онъ всталъ и произнесъ очень, громко: