– Я ему понравилась, не могла не понравиться: где он еще найдет такую красивую, чистую, невинную…
При выходе из аудитории сталкиваюсь с Игорем. Он весел и элегантен. Сжав мою руку, мужчина так, словно видел меня вчера, говорит:
– Получил зарплату. Сейчас пойдем, Зеленоглазка, в кино, а потом
– в ресторан.
Я, конечно, счастлива.
Кинотеатр "Кубань" переполнен. Мы сидим на последнем ряду, у самой стены. Игорь обнимает меня и одновременно наблюдает за мною. Я же так увлеклась сюжетом, что то смеюсь, то плачу, то вздрагиваю при каждом взрыве, словно снаряды попадают в меня.
– Ну, и сентиментальная же ты… На платок, утри слезы: я все это не люблю… И вставай: пора нам в ресторан. Будем поднимать настроение, – недовольно бурчит Игорь.
Покорно встаю, иду к выходу, но внутри у меня все клокочет:
– Неужели тебя не тронул фильм: ведь он о войне, о верной любви, о семье, о детях…
– Что за нравоучения? Ты уже как учительница в школе! – злится
Игорь. – И скажу тебе, Вера, прямо, чтоб ты не тешила себя иллюзиями: меня тошнит от всего этого… Из всех этих слов мне близко одно: любовь, но учти: свободная любовь. Говорили ли о ней в твоем институте? Это, понимаешь, настоящая любовь… Её нельзя удержать ни брачным свидетельством, ни детьми… Она приходит неожиданно и так же неожиданно уходит. А семья, дети, ссоры – это уже не любовь…
Игорь всё говорит и говорит, излагая теорию свободной любви, а я от его слов сжимаюсь как от удара.
– Вот и узнала милого… Да я ему нужна на вечер. Надо от него бежать подальше, – натыкаясь на прохожих и незаметно смахивая слезы, думаю я, хотя и понимаю, что никуда сейчас не убегу, пока жива во мне надежда на то, что он все-таки полюбит меня по-настоящему.
Кавказская мелодия просочилась на улицу Красную, и Игорь, неожиданно позабыв о своей теории, радостно сказал:
– Сейчас ты увидишь моих друзей…
Впервые в жизни вхожу в ресторан, и мне кажется, что все смотрят на меня осуждающе. Иду по залу, потупив взор, стесняясь окружающих.
Задыхаясь, стонет скрипка. Звонко заливается зурна. Звенят литавры. Гремят барабаны. Музыканты, не переставая, играют, и худые, горбоносые кавказцы словно плывут по воздуху, рядом с ними носятся разгоряченные выпивкой потные женщины, ярко накрашенные и безвкусно одетые.
За длинным столом отмечают чей-то юбилей и дружно поют: "Ой, мороз, мороз"… За другими столами тоже что-то поют, что-то кричат, но из-за шума трудно понять, о чём поют и что говорят. Игорь подводит меня к столу, за которым сидят двое.
– Познакомься, Вера, вот мои друзья, Эдик и Валера, почётные холостяки города Краснодара.
Эдик, худой, лысеющий мужчина лет тридцати – тридцати пяти, лихо вскакивает и, паясничая, докладывает:
– Князь Игорь, наблюдательный пост по твоему приказанию занят!
Затем, уже обращаясь ко мне, приглашает:
– Садитесь, сударыня!
Видно, он всегда здесь говорит одни и те же слова, считая их оригинальными.
Валерий, толстый, неуклюжий, даже не поднялся, чтобы меня поприветствовать, но раздел меня взглядом и заметил:
– Игорь, ты, как всегда, оригинален. Я за тобой на очереди…
Друзья Игоря мне сразу не понравились: говорят обо мне пошлости, назойливо ухаживают за мной. Эдик подливает вино и следит, чтобы я выпивала шампанское, Валерий под столом пытается коснуться моей ноги, и я с трудом уворачиваюсь от его ласк. Все это смущает меня, и мечтаю лишь о том, чтоб этот ужасный вечер поскорее закончился. Но мужчины сидят в ресторане до тех пор, пока их не просят выйти.
Приподнимаясь из-за стола, Валерий хватает меня за руку и пьяно хрипит:
– Учти, девочка, Игорь надоест, ты моя…
– Как вы можете, – выдергивая пальцы из потных мужских ладоней, возмущаюсь я и прижимаюсь к Игорю, ища у него защиты.
Мужчины, не торопясь, идут по улице Красной, вспоминая бурную юность, многочисленных подружек, кричат, пугая редких прохожих.
Когда, наконец, расходятся по домам, я радуюсь: теперь-то смогу поговорить с Игорем. Но он пьян, постоянно лезет целоваться, и я жалею о том, что вновь осталась у него.
– Не могу: ты же знаешь…
– О папочке… – иронично смеётся мужчина. – Давай сядем сейчас на мотоцикл и поедем к твоему папочке… Я ему объясню, что любить можно и без ЗАГСа…
