Наташа выпрямила спину, тряхнула волосами, улыбнулась в мужнину спину и совсем уж было собралась проговорить что-нибудь примирительное и кокетливо-игривое. И даже воздуху уже в грудь набрала, да не успела. Развеселая мелодия норвежского скрипача-обаяшки, героя недавно прошедшего музыкального конкурса, громко полилась из лежащего на столе мобильника, временно оборвала семейное перемирие. Интересно, кто это проснулся так не вовремя? Может, не отвечать? Хотя нет. В окошечке высветилось: «Бабуля». Святое дело – привет из бабьего дома.
– Слушаю, ба. Что случилось? Я вроде тебе отзвонилась, что я уже дома.
– Натка, тут такое дело… Только ты не пугайся заранее! В общем, у нас все как всегда – срочно и безотлагательно. Твоей матери на работе горящую путевку в Кисловодск всучили.
– Да? Ну… это ж хорошо, наверное, ба? Ты ж сама говорила, что она плохо себя чувствует, что уработалась вся?
– Ну да, конечно… И я про то же…
– А когда она едет?
– Завтра утром.
– Уже?!
– Ну да! Я потому тебе и звоню! Люся уезжает, я с Тонечкой вроде как на дачу собралась, ты сама сегодня просила…
– Погоди, ба! А… как же Таечка? Я не поняла, а с Таечкой кто останется?
– Как это – кто? Ты, конечно! Получается, кроме тебя, некому!
– Я?! – отчаянно возопила в кухонное пространство Наташа, так что Сашина спина вздрогнула, и он тут же развернулся, глянул тревожно и вопросительно.
– Ты, ты! Что ты кричишь там, будто к тебе с ножом к горлу приступают? Я ж не говорю, что ты должна по полной программе роль сиделки исполнять! Просто будешь заходить каждый вечер после работы, проведывать Таечку. А кормить, стирать, постель перестилать – это я с соседкой за деньги договорюсь. Хотя… Может, и зря. Стоило бы и тебя к милосердию как-то приспособить…
– Бабушка, а может, я на работе отпуск без содержания оформлю да и того… Сама с Тонечкой поживу на даче…
– Здравствуйте, приехали, милая внученька! А я что, на дачный отдых не сподобилась? Нет уж, я тоже по травке пройтись да в речке искупаться хочу. Я ж на турецкие моря не наведываюсь по два раза в год, как ты. Ничего, не рассыплешься! Будешь забегать вечерами к Таечке, тебе полезно будет с ней пообщаться. Может, жалость да благодарное сочувствие в сердце проснутся.
– Так сама ж говоришь – соседка будет ходить…
– Ну и что? Соседка, она и есть соседка, Таечке чужая совсем. А ты – своя, родная. Любит она тебя.
– Ба, ну не могу я, честное слово, не могу!
– Все, хватит ныть, Наталья! На том и порешим – каждый вечер после работы будешь ездить к Таечке. Будешь контролировать, как там и что. Ты скажи Саше, пусть он мне утром Тонечку завезет! Мы Люсю в Кисловодск проводим и на десятичасовой электричке и уедем. А барахлишко Тонечкино вы на дачу в субботу привезете. Ну все, пока…
– Ба, да погоди!
– Некогда мне годить! Надо Люсе со сборами помочь, у нее сил нет. Лежит в ванне, отмокает. Жду тебя на даче в субботу, там и поговорим! Саше с Тонечкой привет передавай!
Короткие гудки отбоя противно запищали в ухо, и Наташа отбросила от себя телефон, сердито сплела крендельком худые руки под грудью.
– Наташ, я не понял… Случилось что-нибудь? – участливо присел напротив нее Саша.
– Нет. Ничего не случилось. Маме на работе путевку в Кисловодск дали. Горящую.
– Ну и…
– Ну и ничего больше! Завтра утром завезешь Тонечку к бабушке, она с ней на дачу поедет. А я с девяностолетней старухой должна вечера коротать. Представляешь? Так бабушка решила и постановила. Мне же больше нечем в этой жизни заняться…
– Ну, не злись. Хочешь, вместе туда вечерами будем ездить?
– Ага! Дождешься тебя! Ты же сидишь в своем банке до восьми, как приклеенный! Ладно, и без тебя обойдусь… Так, надо пойти Тонечке вещи кой-какие собрать…
Вздохнув и не глядя на Сашу, она поднялась со стула, медленно побрела в гостиную, полную мультяшных крикливых звуков. Сидящая в кресле перед телевизором Тонечка даже головой в ее сторону не повела, настолько была увлечена цветным ярким действом. Подойдя к окну, Наташа отвела легкую, цвета теплых сливок занавесь, уставилась в поздние июньские сумерки. В теплой безветренной густоте, едва подсвеченной желтым фонарем, беспорядочно плавали белые тополиные хлопья. Совершенно обыкновенные. Противные, раздражающие, лезущие в глаза, в волосы, в нос, клубками собирающиеся на ковре, липнущие к одежде…
