Лиза засмеялась, первый раз за несколько дней.
— Ну вот, а я все голову ломала, чем не угодила… А оказывается, все так просто…
Костя подвел итог:
— Вот вы ему толчок-то и дали! А еще интеллигентная женщина, кандидат наук… Черт знает что!
Марина подняла на него потемневшие глаза:
— Да что вы знаете о моей жизни! Думаете, легко устроиться в этой жизни, когда ты никому не нужен, легко остаться одной и растить в одиночку сына, отказывать себе во всем, даже просто в радости быть женщиной…
Костя сухо сказал ей:
— Сына в одиночку не вы одна растили, у меня, например, тоже отца не было. Это не значит, что нужно вмешиваться в его личную жизнь. Думаю, что эта история должна стать для вас уроком, и радуйтесь, если за него вам не придется заплатить слишком высокую цену.
Павел неожиданно спросил:
— А кто делал эту фотографию? Ну, ту, что нашли в бумажнике?
Мы с Лизой переглянулись, и я вдруг с удивлением заметил, что в ее глазах метнулась тревога.
— Платонов. Он и принес их нам. Помнится, там было четыре фотографии.
Лиза промямлила:
— Ну, да, четыре, наверное…
Я приподнял брови, но Лиза проигнорировала мой взгляд.
Павел кивнул:
— Конечно, по числу участников. Вот только странное дело получается: я ведь по дороге заехал в институт и две фотографии теперь у меня на руках. Анна Степановна отдала мне экземпляр Игоря, Женя любезно подарила свой. Третья фотография у меня в деле. Я позвонил в больницу, и Платонов, третий участник съемки, пообещал мне отдать свою карточку, как только попадет на работу. Однако секретарь его, довольно любезная молодая особа, фото так и не нашла. Позвольте полюбопытствовать, где находится твоя фотография, Лиза?
Она опустила голову:
— У меня ее нет. Но, если вы думаете, что я отдала ее убийце, то зачем бы я это сделала?
Марина скрипучим голосом сказала:
— А вот как раз затем, чтобы отвести от себя все подозрения. И запутать следствие!
Я присел около Лизы и спросил ее:
— Куда ты могла деть ее?! Если порвала, так и скажи. В конце концов, это не преступление…
Павел остановил меня:
— Игорь, эта история совсем еще не закончилась. Оружие так и не найдено. Нет и доказательств, что стреляли именно из него, потому что оно не было зарегистрировано. Но я печенкой чую, что этим выстрелом дело не ограничится. А ты, Лиза, вместо того, чтобы помочь мне, утаиваешь какую-то информацию. Ты хоть понимаешь, что я хочу помочь тебе?!
Упавшим голосом Лиза сказала:
— Понимаю, но сказать не могу. Не могу, поймите вы все! Если вам достаточно моего честного слова, то я клянусь, что это была не моя фотография. Свою я…
Она спохватилась и замолчала.
— Ну? — с нажимом спросил Павел, и Лиза закрыла лицо руками.
Я не выдержал:
— Не дави на нее!
Лиза отняла руки от лица и сказала:
— Мы с подругой ездили к гадалке. Я хотела, чтобы Кирилл Сергеевич забыл обо мне напрочь. Для этого я и вырезала лицо Платонова на той фотографии.
Наступившее молчание прервал резкий смех Марины:
— Твоя подруга еще большая идиотка, чем я себе представляла…
Костя зыркнул на нее, и недоверчиво сказал Лизе:
— Да ладно! Что, правда, что ли?
Лиза кивнула и с отчаянием сказала:
— А что я должна была сделать? Я и поговорить с ним пробовала, и ссорилась, и злилась, — ничего не помогало. А потом вообще начались эти сумасшедшие выходки… Я чувствовала, что все закончится плохо. А тут Женька прочитала где-то о знаменитой гадалке. Ну, мы и съездили туда.
Павел кивнул и деловито спросил:
— И куда ты потом дела фотографию?
— Зарыла ее в землю… Евфимия обещала, что снимок истлеет в земле, и у Платонова все пройдет…
— Ну и что?
— Что? А, снимок? Я тогда всю ночь не спала, а утром пошла и раскопала землю на том месте, где накануне вечером зарыла карточку. Только она рассыпалась у меня в руках, честное слово!
Костя, как истый материалист, кивнул:
— Наверняка, обработали снимок какими-нибудь реагентами!
Лиза покачала головой и сказала:
— Евфимия меня честно предупреждала, что если со стороны Платонова есть действительно серьезное чувство ко мне, то и он, и близкие ему и мне люди будут болеть, и с ними могут произойти ужасные несчастья. Куда уж хуже… — вздохнула Лиза, и, подняв голову, сказала: — И зачем только я вам об этом рассказала! Вы теперь будете надо мной смеяться. И никакого отношения к расследованию этого дела моя история не имеет.
