Развязав плащ – ткань его неожиданно оказалась целехонькой, – она увидела то, что ее поразило до глубины души.
Принимая дар несчастного воина, Каэ была убеждена в том, что он дарит ей собственные вещи. Однако воин был гораздо выше нее и шире в плечах. Доспехи же, извлеченные богиней из тайника, как нельзя лучше подходили именно ей. А выглядели так, словно их недавно отковал в своей кузне великий Курдалагон. Они полыхали и искрились на солнце, словно груда драгоценных камней.
Арескои взглянул на груду предметов и только вздохнул.
– Это же настоящее сокровище, – сказал он погодя.
На плаще были разложены наручи, поножи, панцирь и странного вида шлем. Выполненные из неизвестного бессмертным металла, доспехи эти не могли принадлежать взрослому воину. Главное же заключалось в том, что абсолютно все предметы были обработаны под драконью кожу – словно сложены из золотистых чешуйчатых пластин. Кахатанна подняла панцирь: он был невероятно легким и гибким, однако ни одной царапины она не заметила на его гладкой и блестящей поверхности, ни пятнышка ржавчины.
– Что это? – растерянно спросила Каэ.
– Дракон, которого боится мантикора, – молвил Мешеде. – У нас есть легенда, которая относится к тем временам, когда и о Древних богах не слыхали в этом мире.
Говорят, странствовал тогда по миру Ур-Шанаби – бог-ребенок, маленький мальчик, светлый и чистый. Ребенка трудно обмануть, и в его присутствии никакое зло не могло выдать себя за свою противоположность. Ур-Шанаби был могуществен и силен, но кроток и добр. А фенешанги выковали ему доспехи с изображением дракона – его любимого животного. Уходя из этой Вселенной, Ур-Шанаби завещал свои доспехи тому, кто будет столь же чист и кроток и столь же силен, чтобы противостоять злу. Желающих было много, ибо чудесные латы, изготовленные фенешангами, имеют множество волшебных свойств: в частности, растут и уменьшаются вместе со своим господином. Однако как бы ни велико было число претендентов на наследство Ур-Шанаби, но владельца среди них не оказалось. Рассказывают также, что ожил наконец дракон, венчающий этот шлем, взял в когти доспехи и унес их неведомо куда.
– Ну, это просто красивая сказка... – неуверенно начал Джоу Лахатал.
– Сказка, конечно сказка, – моментально согласился Тотоя. – Однако и сказки, и легенды не возникают просто из ниоткуда и не всегда являются плодом воспаленного воображения или буйной фантазии. Спустя тысячелетия невозможно сказать, что здесь правда, что выдумка – но одно известно точно: Ур-Шанаби действительно существовал, бог-ребенок, мудрый и сильный... И его доспехи были самым желанным сокровищем для многих поколений фенешангов, а также других бессмертных Арнемвенда. И только когда наше поколение ушло в небытие, забылись и эти сказания: миру стало не до древних тайн.
– Ты думаешь, это они и есть? – спросил Арескои странным голосом.
– Они, – возгласил внезапно Барнаба. – Я же помню, как их ковали из металла и лунных лучей, а потом закаляли в росе и слезах.
– Это поэтический образ? – спросил га-Мавет.
– Боюсь – чистая правда, – сказал Тотоя. – В древности наши кузнецы еще и не то проделывали.
Тем временем Каэ приблизилась к латам и вытащила из ножен Такахай и Тайяскарон. Положила рядом оружие и полученные в подарок доспехи. Казалось, их изготовили в один день и в один и тот же час. Она прекрасно понимала, что этого не может быть, но зато ей было совершенно ясно, что с этой минуты доспехи принадлежат ей, и только ей. Она взяла наруч, щедро украшенный цветной эмалью и драгоценными камнями, надела его на руку – и металл моментально сжался, уплотнился, охватывая тело крепко и нежно. А устроившись, запульсировал, словно живое существо.
– Вот это латы! – молвил Джоу Лахатал восхищенно.
Великая Кахатанна, прозванная в своей стране Интагейя Сангасойей, облачилась в доспехи бога-ребенка Ур-Шанаби. И были они ей впору...
* * *
– Ну а как мы туда доберемся? – спросила Каэ, глядя на высящийся невдалеке Змеиный замок.
От подножия горы вела наверх узенькая, почти отвесная тропа, которая терялась за острыми выступами скал. Грохотала река, низвергаясь с вершины могучим водопадом. Водяная пыль висела в воздухе, и плащи тут же пропитались влагой, отяжелев и прилипая к доспехам.
