– И что с монастырем сегодня? – поняв, что Владимир замолчал, потому что все рассказал, спросил генерал.
– На сегодняшний день монастырь является действующим. На территории работает историко-краеведческий музей. 22–23 августа 1998 года в Саввино-Сторожевском монастыре праздновали 600-летний юбилей. Святейший Патриарх Алексий II после Литургии в Московском Свято-Даниловом монастыре торжественно перевез в Звенигород мощи преподобного Саввы – основателя обители.
– А вот говорят, что звон звенигородских колоколов было в Москве слышно? – спросила Марина.
– Легенда эта родилась не на пустом месте, – повернулся к ней Пилигрим, – Савва построил монастырь на погосте, называемом Сторожи, которое ото всех слывет Сторожевскою горою… В Звенигороде всякий расскажет вам, что на сей горе, в старину находилась стража и висели колокола, и в случае нашествия стерегущие ударяли в оные. Звук сообщался подобной не в дальнем расстоянии второй стороже, от коей – третьей и так далее в самую Москву о приближении неприятельском и несся колокольный звон. Хотя не просто так в гербе городском колокол. Вон спросите Борисыча. Мы когда расследовали дело про пасынка Наполеона, он о колоколах звенигородских много чего собрал.
Борисыч сидел в углу и щурился как кот на масленицу. Он охотно согласился рассказать о колоколах. Однако прежде предложил размяться горячим. Маша и Люся принесли и поставили в центр стола, умело приготовленные Владимиром и Пилигримом, гуся с яблоками и молочного поросенка, запеченного в русской печке. Наташа с Мариной, забыв правила высшего света, закатали рукава бальных платьев и уминали и того и другого, вытирая руки от жира большими махровыми полотенцами, заранее положенными каждому. Посмотрев, как споро расправляются гости с трапезой, хозяин, удовлетворенно крякнул и начал рассказ.
Колокол – символ древнего Звенигорода, само имя которого кажется, вобрало в себя звон. Многочисленные легенды, предания, поверья связаны здесь с колоколами. Когда говорят о звенигородских звонах, имеют в первую очередь в виду ансамбль колоколов звонницы Саввино-Сторожевского монастыря. Начало этим звонам положили три колокола, пожалованные царём Михаилом Фёдоровичем в начале XVII века. Но подлинное богатство звучания обрели они, когда по указу царя Алексея Михайловича монастырь возрождается и заново отстраивается после разрушений Смутного времени. Вот тогда поднялась на соборной площади увенчанная шатрами и прорезанная арками пятиярусная звонница. Её живописный силуэт, свечой взлетевший рядом с сияющими куполами белокаменных соборов, – первое, что видишь, подъезжая к городу. Колокола для звонницы этой отливали лучшие мастера. Пишут, что участвовал в деле колокольном главный пушечный и колокольный мастер Москвы некий немец Ганс Фальк. А вот главный – 16-пудовый колокол в то время отлил на Московском Пушечном дворе двадцатилетний Александр Григорьев о работах которого говорили как о «чуде, превосходящем силы человеческие». После освобождения русскими войсками Смоленска в 1654 году на звоннице появился трофейный колокол. Его вывезли из самой резиденции польского короля Сигизмунда и разместили на специально пристроенной в звоннице часовой башне, названной часозвоном. Этот, единственный сохранившийся до наших дней; колокол с диаметром основания чуть больше метра украшен орнаментом с переплетёнными цветущей ветвью фигурками амуров и «рогами изобилия». Латинская надпись на нём, как это принято в Европе, говорит от имени колокола о его создателе: «Меня отлил в Камписе (город в Голландии) Килиан Вегеварт. Год 1636».
Борисыч рассказывал неторопливо. С чувством. Успевал подливать смородиновый морс в пустые бокалы гостям и подкладывать куски поросятины, тем, у кого тарелки пустели. Тем не менее, рассказ его тек плавно и уверенно. Осмотрев хозяйским взглядом, стол и увидев, что всего хватает, он продолжил.
Колокол с самой удивительной судьбой, которому суждено было стать символом Звенигорода, отлили русские мастера в 1667–1668 годах на территории самого монастыря. Следы колокольной ямы хорошо сохранились в нескольких метрах от звонницы. Грандиозные работы возглавлял знаменитый «государев пушечный и колокольный мастер» Александр Григорьев, которого я уже упоминал. В работах этих принимали участие восемь его учеников и дружина мастеров Пушкарского приказа – кузнецов, подъёмщиков, молотобойцев. Самые трудоёмкие работы выполняли охранявшие монастырь стрельцы. Были дни, когда участвовало до сотни стрельцов в помощниках мастерам. Тридцатипятитонный колокол отлили за очень короткий срок – всего за 130 дней! Как это было принято в то время, мастеров за хорошую работу наградили сукном. Но вот ведь закавыка. Поднять такую махину на звонницу мог тоже умелец, мастер своего дела. Только через несколько лет в Москве нашли человека, который взялся осуществить сею задумку. Вместе со своими товарищами «московский подъёмщик Мишка Клементьев» водрузил его на площадку среднего яруса звонницы, откуда голос колокола слышали без малого три столетия. С 1671 года по роковой 1941 год разливались переливы колокольные над Москвой рекой. В трагические дни 1941-го года неудачей окончилась попытка спасти колокол. При спуске со звонницы он разбился и был переплавлен на военные нужды. Всё в этом колоколе вызывало восхищение: совершенство формы и гигантские размеры, надпись девятью рядами покрывавшая всю его поверхность и красота звучания. Именно он был изображен на звенигородском гербе. Его загадки волновали и продолжают волновать исследователей. Одна из них – составленная царём Алексеем Михайловичем и включенная в текст колокольной надписи – тайнопись была разгадана лишь в 1822 году археологом Ермолаевым, князем Львовым и штаб-ротмистром Скуридиным. Из расшифрованного текста следовало, что колокол отлит в знак особого расположения к монастырю царя Алексея Михайловича – «от любви своея душевная и от сердечного желания». Среди других замечательных колоколов можно назвать отлитые в 1672 году по царскому указу 500-пудовый Воскресный и 300-пудовый Повседневный. Автором последнего был родоначальник знаменитой династии колокольных мастеров Фёдор Дмитриевич Моторин.
