Он быстро принял решение.
– Капитан, дай-ка мне свой блокнот.
Ваймс набросал несколько строчек.
– Остановись у ближайшей клик-башни и пошли сообщение в Ярд, – велел он, возвращая блокнот Моркоу. – Сообщи, что ты уже в пути. Возьми с собой молодого Игоря, позаботься о том, чтобы он нормально устроился в городе. Понял? И сразу по приезду доложи обо всем лорду Витинари.
– Э-э… А вы что, не едете? – удивился Моркоу.
– Ее светлость и я поедем в другой карете, – ответил Ваймс. – Или купим сани. Такая удобная вещь, эти сани. И мы… Мы не будем торопиться. Осмотрим местные достопримечательности. Погуляем… Понятно?
Он заметил хитрую улыбочку Ангвы и подумал: не рассказала ли ей Сибилла о своем маленьком секрете?
– Конечно, сэр, – отсалютовал Моркоу.
– В Анк-Морпорке зайдешь в лавку «Коренной-и-Рукисила», закажешь пару дюжин лучших образцов ручного оружия по каталогу и пошлешь их со следующей почтовой каретой в Здец. Лично капитану Тантони.
– Но почтовая карета обойдется недешево, сэр… – начал было Моркоу.
– Я не хочу, чтобы ты говорил мне об этом, капитан. Я хочу, чтобы ты просто ответил: «Есть, сэр».
– Есть, сэр.
– И еще. Справься у ворот о трех печальных девушках, которые живут в большом доме неподалеку от города. У них еще вишневый сад. Выясни адрес, а когда вернешься в город, вышли им три билета на почтовую карету до Анк-Морпорка.
– Слушаюсь, сэр.
– Молодец. Ну, благополучно вам доехать. Увидимся через неделю. Или через две. В крайнем случае через три. Хорошо?
Через несколько минут он, дрожа, стоял на ступенях и провожал взглядом исчезающую в утренней морозной дымке карету.
Чувство вины, конечно, присутствовало, но в самой легкой форме. Он отдавал Страже каждый день своей жизни, и теперь настало время, чтобы она отдала ему неделю своей. Или две. В крайнем случае три.
На самом деле и виной это не назовешь – так, надоедливое жужжание, на которое не стоит обращать внимания. Сейчас он отчетливо видел будущее. Впервые в жизни.
Ваймс запер дверь, поднялся наверх и завалился спать.
В ясный день с вершин Овцепикских гор открывается замечательнейший вид на равнины.
Гномы обуздали горные потоки и построили целую вереницу шлюзов, которая наподобие лестницы поднималась в горы на целую милю. Чтобы подняться по этой «лесенке», каждый должен был платить копеечку, а если точнее – весьма круглую сумму в анк-морпоркских долларах. Баржи так и сновали вверх-вниз по этой переправе. Сначала они попадали в реку Смарл, а оттуда расплывались по равнинным городам. Баржи везли уголь, руду, огнеупорную глину, паточные чушки[24] и жир – словом, все самые невкусные ингредиенты пудинга цивилизации.
В холодном разряженном воздухе видно далеко, и все подходящие к горам баржи были как на ладони. В ясную погоду можно было разглядеть следующую среду.
Капитан одной из барж ждал, когда откроется верхний шлюз. Он выплеснул осадок из чайника за борт и вдруг увидел маленького песика, сидевшего на покрытом снегом берегу. Песик встал на задние лапки и посмотрел на него так жалобно-жалобно.
Капитан уже собирался было вернуться в каюту, но вдруг подумал: «Какой милый песик».
Мысль эта была настолько отчетливой, что на мгновение капитану показалось, будто он ее услышал. Капитан оглянулся по сторонам – рядом никого не было, а собаки, как всем известно, разговаривать не умеют.
Тогда он услышал следующую свою мысль: «Этот маленький песик может очень пригодиться. Типа защищать всякие ценные грузы от нашествия крыс».
И снова капитан решил, что это его мысль, потому что рядом никого не было, а собаки – и об этом все знают – разговаривать не умеют.
– Но крысы ведь не едят уголь? – спросил он вслух самого себя.
И тут же ему в голову пришла следующая мысль, ясная как день: «А ты это точно знаешь? А вдруг едят? Кроме того, это такой милый песик, он столько дней пробирался по глубокому снегу. Да только, похоже, всем пофигу».
Хозяин баржи наконец сдался. Нельзя же так долго спорить с самим собой.
Через десять минут баржа начала долгий спуск на равнину, а на носу ее, наслаждаясь свежим ветерком, сидел маленький песик.
«Как ни крути, – подумал Гаспод, – а будущее такая штука, смотреть в которую очень даже приятно».
