Поэтому я почувствовала огромное облегчение, когда на следующий день часть съемочной группы, и я в том числе, выехала на побережье. Предстояло снять сцены купания Эльсы и ее приемных родителей в море. Никто не знал, пойдут ли наши львы в море, и взяли двух львиц, Гэрл и Мару, в надежде, что хоть одна из них будет слушаться. Лагерь для группы был уже подготовлен, люди отправились туда самолетом, а животных повезли по дороге караваном из пяти машин.
Пиппа давно привыкла к машинам и быстро водворилась на переднем сиденье, между мной и моим слугой Мугуру. Она с огромным любопытством разглядывала все, что встречалось по дороге, и была, по-видимому, очень довольна, так как время от времени терлась об меня шелковистой головой или лизала мое лицо. Посредине долгого пути — 540 миль — мы остановились в Мтито-Ндеи и провели ночь в отеле. К восторгу остальных гостей, Пиппе сразу же разрешили разгуливать по территории, обедать вместе с нами и ночевать у меня в комнате. Бедным львам не так повезло — их пришлось оставить в машинах. Мы подогнали машины поближе к домам, чтобы легче было подбадривать животных, и много раз подходили к ним, но они всю ночь напролет беспокойно метались в клетках.
На рассвете наш караван снова тронулся в путь. Чтобы как можно меньше утомлять львов, мы решили сократить путь и, свернув около Вои, поехали через национальный парк, но сбились с дороги и прибыли на место гораздо позже, чем ожидали. Наконец-то измученные львы смогли отдохнуть в вольерах. Общий лагерь раскинулся на берегу Голубой лагуны, а я проехала еще миль пять до бунгало, специально приготовленного для нас с Пиппой.
Лагерь киногруппы был с обеих сторон обнесен проволочной сеткой, заходившей далеко в море. Это было сделано не столько из-за животных, сколько из-за местных жителей, которые толпами сбегались поглазеть, — они никогда в жизни не видели львов. Пиппа произвела не меньший фурор, как среди людей, так и среди собак. Должно быть, весть о ее появлении распространилась, как пожар по степи, потому что вскоре все местные псы сбежались, словно на собачью свадьбу. Хорошо еще, что хозяин разрешил поставить вольер рядом с бунгало, чтобы она могла бегать, не опасаясь собак.
Пока ставили вольер, мы с Мугуру пошли прогулять Пиппу по берегу, но, к сожалению, ее пришлось взять на нейлоновый поводок длиной около 60 футов. Мне не терпелось увидеть, как она будет вести себя у моря, — я никогда не слыхала, чтобы гепарды плавали. И действительно, Пиппе морское купание явно пришлось не по вкусу. Несколько раз она, правда, замочила лапы, пытаясь войти следом за мной в воду, но потом предпочла подождать на берегу рядом с Мугуру, пока я вернусь с купания. Тут ее внимание привлекли суетливые крабы — они скрывались в норках как раз в тот момент, когда она собиралась их прихлопнуть. Озадаченная, она взглянула на меня и внезапно сломя голову понеслась вдоль берега. Ей-то было хорошо; но я едва поспевала за ней, вцепившись в поводок.
На мое счастье, гонка прекратилась возле коралловой глыбы, обсыхавшей во время отлива. Пиппа принялась ее обследовать: сначала она обнюхала подножие глыбы, а потом забралась на самый верх, не обращая внимания на острые края кораллов. Вся напряженная, с глазами, устремленными на океан, она была великолепна. Можно было подумать, что безбрежная широта неба и моря очаровывала ее не меньше, чем меня. Внезапно она спрыгнула со скалы, и мне пришлось спешно выдирать поводок на острых кораллов, чтобы он не перетерся.
Пока я была поглощена этим делом, Пиппа нашла себе новую игру, катаясь в песке и гоняя плод кокосовой пальмы. Вывалянная в песке, она выглядела препотешно, и я расхохоталась. Должно быть, это оскорбило ее в лучших чувствах, потому что она внезапно вскочила и так толкнула меня лапами, что я перекувырнулась. Когда я поднялась, вымокши до нитки, вид у меня был настолько жалкий, что я почувствовала — меня должным образом поставили на место. Не успела я встать на ноги, как Пиппа бросилась бежать, и мне пришлось мчаться за ней со страшной скоростью — не то что 60, а все 100 миль в час. Конечно, это было бы одно удовольствие, если бы не проклятый поводок. Мне его оставили супруги Данки, которые пользовались им, когда брали Пиппу на побережье. Они не советовали мне спускать ее, потому что она могла погнаться за гуляющими по берегу или затеряться в густом кустарнике. Это была не лишняя предосторожность, по крайней мере в отношении местных рыбаков: сколько бы я их ни уверяла, что Пиппа — безобидное ручное существо, они неизменно бросались бежать от нее, а она радостно неслась вдогонку.
