Мы думали, что кинокомпания будет только рада, если львы вернутся к той жизни, которую они изображали в фильме. Каково же было наше огорчение, когда мы узнали, что все львы, принадлежащие компании, будут разосланы по зоопаркам, а остальных вернут хозяевам, за исключением Боя и Гэрл. Они выросли во В тором батальоне шотландской гвардии, и теперь их передали Джорджу, чтобы они могли поселиться в своих природных владениях.
Мы вели отчаянную борьбу, чтобы спасти как можно больше своих друзей от неволи, и международная пресса тоже приняла в этом участие: весь мир облетели заголовки вроде «Стычки из-за львов, рожденных свободными». Возникшая переписка обнаружила, что многие наши корреспонденты путали просто выпуск на свободу с приучением к жизни на воле: некоторые из них считали, что мы проявляем жестокость, подвергая львов всем трудностям дикой жизни. Избалованные заботами человека, они не перенесут этих трудностей. Нас обвиняли и в том, что мы подвергаем опасности жизнь людей, собираясь распустить львов, которые потеряли всякий страх перед человеком. Эта критика была справедливой в тех случаях, когда животных просто выпускали в заповедниках, не проверив, способны ли они постоять за себя. Но мы-то хотели снова вернуть львов к дикой жизни. Это длительный процесс, он требует самого тесного контакта с животными, пока не станет ясно, что они научились самостоятельно охотиться, отвоевали себе территорию в борьбе с дикими львами и приобрели иммунитет к местным болезням. Мы знали, что на первых порах нам придется подкармливать их, защищать от местных львов и лечить в случае болезни. Дикие львы покидают свой прайд[2] и начинают охотиться самостоятельно только в двухлетнем возрасте. Поэтому мы собирались следить за нашими львами до того времени, когда их охотничьи инстинкты разовьются полностью.
С тех пор как нам удалось вернуть к вольной жизни Эльсу и ее львят, я мечтала, что мне представится новая возможность повторить этот эксперимент и он послужит основой для разработки новых правил сохранения животного мира. Сейчас, в то самое время, когда дикие животные исчезают с угрожающей быстротой, в зоопарках новорожденных львят часто уничтожают, потому что на них нет спроса. В какой-то степени это, по-видимому, зависит от того, что в неволе львица рожает каждые три с половиной месяца, просто от скуки, а на свободе она занята воспитанием львят и не спаривается в течение двух лет, пока они не станут самостоятельными. Когда мы научимся возвращать львов к дикой жизни, этот порочный круг будет разорван: африканский буш[3] можно будет населить рожденными в зоопарках львами в том возрасте, пока они еще не очень состарились и с ними еще можно справиться.
Гепарды гораздо больше нуждаются в помощи, потому что они не только исчезают в природе с пугающей быстротой, но и не размножаются в неволе, за исключением зоопарков в Уипснейде и Крефельде и частного зоопарка в Риме, принадлежащего доктору Спинелли. Насколько мне известно, никто еще не пытался приучить к свободе ручного гепарда. Что ж, мы приняли вызов. Кроме того, нам было интересно узнать, сможет ли гепард, вскормленный людьми, нормально размножаться на свободе.
После горестной и безнадежной борьбы за свободу хотя бы для Угаса, великолепного льва, и для замечательных львиц Генриетты и Мары, которые играли Эльсу во многих сценах, мы были вынуждены примириться с тем, что только Бой и Гэрл покинут лагерь для вольной жизни (впоследствии к ним присоединился Угас). Нам предстояло найти для них подходящее место. Из многих национальных парков нам ответили отказом, но директор заповедника Меру откликнулся на нашу просьбу с энтузиазмом.
Оставалось доснять последние сцены. Одна из них — сцена любовной игры Угаса и Генриетты. Пока съемочная группа готовила площадку, Джордж и дрессировщик вывезли животных на равнину, чтобы дать им поразмяться и растратить избыток энергии. Когда животные стали спокойнее, мы посадили их в клетки на лендроверах и повезли на площадку. Кинооператоры уже ждали нас, попрятавшись в свои машины.
