— Поноса нет?
— Не написано.
— Слава Богу.
В наступившей тишине Дональд неожиданно закашлялся. Морзик покосился на него — и отодвинулся вместе со стулом.
— Ты что? — удивился Андрей. — Да я простыл! Ребята, я только простудился!
— Вскрытие покажет! — мрачно произнес Ролик.
— Типун тебе на язык! Трепло!
— Читай, Дима.
— Кишечная форма сибирской язвы возникает при заражении через рот. В рот лишнего не брать!.. При этой форме болезни наблюдается тяжелое воспаление кишечного тракта, чаще тонких кишок, образуются язвы. Где у нас тонкие кишки?
— Это смотря у кого, — сказал Дональд. — У Миши и Морзика их вообще нет, они все толстые. Остается Ролик — у него их должно быть много…
— Болезнь развивается остро: появляются сильные режущие боли в животе, рвота желчью с примесью крови, вздутие живота, частый кровавый жидкий стул. Пардон, дамы. При легочной и кишечной форме температура тела высока, и болезнь на третьи сутки заканчивается смертью.
— Ага, есть понос! Ну вот, это уже кое-что! — пошутил Ролик, но его никто не поддержал.
— А лечат эту гадость чем? — поинтересовался предусмотрительный и хозяйственный Клякса.
— Лечат? Лечат… сейчас найду… Вот! Лечат больных сибирской язвой пенициллином или биомицином. Раннее начало лечения дает хорошие результаты. В тяжелых случаях больному одновременно с антибиотиками вводится сибиреязвенная лечебная сыворотка.
— И это все?
— Все. Дальше пошло применение.
— Это интересно. Демаскирующие признаки есть?
— Да это же не пособие по терроризму. Тут все распыление из баков самолетов… в виде аэрозолей… Признаки — дымка… трупы животных…
— А людей? — поинтересовался Ролик.
— Про людей не сказано.
— Ну — раз можно вылечить, то не страшно. Вон, в Америке рассылали эти споры в конверте — и ничего. Никакой эпидемии. Туфта, короче.
— А заболевших вылечили, не знаете? — дрогнув голосом, спросила Пушок.
— Что тебе до них? За америкосов переживаешь?
— Я за маму переживаю!
— Успокойся, Людочка, — обняла ее за крепкие спортивные плечи Кира. — От Вовкиных раскопок до реальной угрозы еще очень далеко. Опера из «закоси-бэтэ» выловят этих придурков.
— И чего бояться, если всех вылечат? — фыркнул Ролик. — Вот вирус Эбола — это я понимаю!
— Хороший человек заболеть не должен, — сказал Волан. — Его Бог спасет, как меня.
— Все болеют, — качнул тяжелой угловатой головой Старый. — Кому какая судьба.
— А что страшнее — радиация или бактерии? — уморительно серьезно спросила Людочка.
— Женщинам радиация не страшна! — хихикнул Андрей Лехельт.
— Не влияет на потенцию! — подхватил Ролик.
— В девяносто седьмом мы искали радиационный контейнер, — лениво сказал Костя Зимородок. — Его везли из Грозного, чтобы распылить в метро. Знали только, что один из курьеров заикается после контузии. На трассе дежурили месяц, помнишь, Кира[3]?
Кира улыбнулась. Очки делали ее похожей на учительницу.
— Помню… Так вот почему ты был такой разговорчивый? А я думала еще: вот Костя дает! Пристает ко всем с дурацкими вопросами! Но тогда мы никого с дефектами речи не выявили.
— Они все умерли по дороге, — сказал Клякса. — И тот заика тоже. Доехала только третья смена.
В разговоре наступила заминка. Тыбинь едва заметно поморщился. Не следовало Кляксе этого говорить.
— Они что — не знали, что везут? — спросил Морзик.
— Они знали, — ответил Волан, кое-что слышавший об этой истории. — Ты неправильно усвоил психологический портрет террориста. Сходи в группу психоанализа, тебя подкорректируют.
— Да чего там!.. Тормоза обкуренные!
— А как же их вычислили? — спросил Ролик.
— Поставили дозоры на грузовичках по обочинам всех дорог. На одном посту сработал датчик радиации… Вообще, радиационные вещества легко обнаружить. Поэтому они перешли на биологию. Все, хватит об этом.
Клякса отошел к окну, отогнул пальцем темную штору, смотрел на серое зимнее небо сквозь прутья решетки и мелкую сеточку защиты от прослушки. Кира, несколько растерянно поправляя средним пальцем очки, натирающие с непривычки переносицу, встала у него за спиной.
— Костя… а почему ты мне тогда ничего не сказал о контейнере?
— Я не только тебе не сказал, — не оборачиваясь, спокойно ответил Зимородок. Он уже понял свою промашку и ждал этого вопроса. — Я и жене не сказал. Меньше знаешь — крепче спишь.
