Разгоревшееся лицо Дэ фэй и пальцы, стиснувшие веер, поведали Цяню, какую борьбу вызвало в ее душе описание трудностей пути. Прошло немало времени, прежде чем красавица сказала:
— Если бы я могла незаметно покинуть столицу, я бы исполнила все, что требуют условия паломничества.
Тайшигун окинул взглядом хрупкую фигурку юной наложницы, в которой наряду с изысканностью и изяществом теперь явственно ощущались воля и твердость.
— Я не сомневался в том, каким будет ваш ответ, фэй, — сказал он. — Но вспомните: я назвал путь к горе Хуашань не особенно мудрым. Да, его можно проделать, но зачем? Не получится ли потом так, дорогая фэй, что император будет встречаться с вами только за тем, чтобы получать из ваших рук магическое зелье? И не уподобится ли тогда ваше решение печальному поступку Мо-е? Вот предание, о котором вам следует помнить: мужу Мо-е, оружейнику, угрожала смертная казнь, если бы он не сумел изготовить волшебный меч для Хэ-люя — правителя царства У. Благородная Мо-е бросилась в печь, где плавился металл, так как, согласно поверьям, принесение в жертву женщины ускоряет плавку и придает будущему клинку чудесные свойства. Однако волшебный меч не спас от гибели ни мужа Мо-е, ни Хэ-люя: скоро войска Поднебесной вторглись в царство У и подчинили его себе. Так полезно ли противиться великому течению судеб? Разумно ли уклоняться от дао — естественного хода вещей, которому следует все сущее?
— Ваши слова очень похожи на то, чему учат в монастырях даосы, — сказала Дэ фэй.
Цянь слегка поклонился в знак согласия.
— Очень хорошо, — заметил он, — когда молодости и красоте сопутствует осведомленность. Да, я сторонник учения о дао. В прежней своей должности на государственной службе мне довелось составить суждение о важнейших чертах главных философских школ. Я изучал заветы Конфуция и его сторонников, трактаты последователей Мо Ди и номиналистов, труды законников, даосов и представителей школы «темного и светлого начал». И, познав все это, я увидел, что наиболее мудрым является учение о великом пути дао. К тому же, идеи даосов просты и легко применимы, вот почему при небольших усилиях они добиваются больших результатов.
Дэ фэй, постукивая веером по руке, отвела взгляд в сторону.
— Не понимаю, — проговорила она, — как могут добиваться чего-нибудь те, кто считает главным для человека отсутствие желаний, пустоту в сердце и недеяние.
— Уважаемая фэй ошибается, — почтительно возразил тайшигун. — Главным в учении о дао является следование естеству. Когда же человеческая дерзость противится этому, исход может быть печален. Так, летописи рассказывают, что в незапамятные времена божественный создатель Пань-гу, сотворив землю и небо, вырезал из белого нефрита луну, а из яшмы — зайца. С тех пор яшмовый заяц живет на луне и толчет в ступе снадобье бессмертия. Однажды знаменитый стрелок Хоу-и, убивавший из лука мышь на расстоянии в тысячу ли, решил добыть зайца с луны. Тот, испугавшись, предложил Хоу-и подарки, но стрелок отверг их, потребовав волшебный порошок. «Зачем он тебе, земному человеку? — сказал заяц. — Получив его, ты нарушишь естественный порядок и будешь несчастен». Хоу-и, однако, не внял мудрости зайца и забрал заветное средство. Затем произошло следующее. Жена Хоу-и, любопытная Чан-э, дождавшись, когда мужа не было дома, проглотила снадобье. После этого она превратилась в жабу и улетела на луну, навсегда расставшись с мужем. Тот, кто мечтает о бессмертии, должен смотреть на луну: в ясные ночи на ее светлом диске хорошо видны темные очертания яшмового зайца и несчастной Чан-э, вечно живущей на небесах в облике жабы.
Веер замер в руке Дэ фэй. Опустив глаза на циновку, она некоторое время молчала, затем, оглянувшись на берег озера, тихо произнесла:
— Речи, в которых государь уподобляется женщине, могут счесть дерзкими...
Цянь остался невозмутим.
— Фэй просила совета — я дал его, — сказал он.
Красавица вздохнула:
— Мудрым советом не всегда легко воспользоваться. Что значит «смотреть на луну»?
— Это значит — видеть то, что есть, и постигать сущее. Путь в страну бессмертия никому не известен, а жаба с зайцем видны каждое полнолуние. Разве этого мало, чтобы уяснить, в чем истина?
