– А что именно, мистер Хэннон?
Хэннон постарался придать своему следующему вопросу как можно более безразличное звучание:
– Траск сообщил вам, где он достал деньги?
Хитрая улыбка вновь появилась на лице Кули.
– Он что-то такое говорил. Когда мы сначала пришли к нему домой, понимаете, он не сразу стал избивать меня. Он, как я уже сказал, выпил и расхвастался. Дескать, теперь у него новый маленький рэкет, который не по силам таким дуракам и уродам, как я. Здесь необходимы соответствующая внешность и мозги.
– В чем заключался рэкет?
– Женщины. Замужние женщины. Траск обольстил и привязал к себе нескольких замужних женщин, а один из мужей заплатил ему за то, чтобы он оставил его жену в покое.
Хэннон задержал дыхание, скрестив руки на груди, чтобы Кули не видел, как они дрожат.
– И он назвал вам имя этого мужа?
Кули некоторое время не отвечал. Оба мужчины повернулись друг к другу лицом. Хэннон пытался понять хоть что-нибудь, глядя в тусклые глаза собеседника, и ему не понравилось то, что он в них увидел.
– Нет, он не назвал мне имени, – наконец произнес Кули.
– Тогда это мало чем может вам помочь, – резюмировал Хэннон. – А с деньгами проблема – и с пропавшей пачкой денег Траска, и с вашими пятью тысячами.
Кули улыбнулся.
– Я знаю, – сказал он, – если бы это было так просто, то я бы не обратился к вам, мистер Хэннон. Но заметьте, я сказал, что у меня есть пять тысяч. Они ваши, все до цента, если вы выиграете дело.
Хэннон вновь ощутил всю остроту ситуации. Он заплатил пять тысяч Траску, имея дурное предчувствие. Теперь Кули, признавшийся в убийстве Траска, предлагает ему, похоже, те же самые пять тысяч.
Хэннон ушел от Кули, не дав ему определенного ответа. Он собирался как следует обдумать то, что в пылу откровенности сообщил ему этот коротышка. А обдумать предстояло многое. Прежде всего необходимо вычленить все правдивое из того, что поведал Кули. Действительно ли тот убил Траска в порядке самообороны? Траск сильно избил Кули, и вряд ли кто сможет доказать, что это не так. Мэл Траск был грязный тип, способный практически на все, поэтому Хэннон мог поверить словам Кули о том, что Траск убил бы его.
Настоящая проблема заключалась в том, стоит ли вообще браться за защиту Кули. Этически, может быть, да. Много говорило за то, что Кули рассказывал правду, когда дело касалось обстоятельств выстрела. Вряд ли Кули застрелил Траска с умышленным расчетом, то есть преднамеренно. Поэтому на Кули не лежало вины за убийство.
Полиция, кажется, не раскрыла отношений между Траском и Алике. Что будет, если они узнают о них? Если начисто отрешиться от обстоятельств, связанных с карьерой Хью, то Алике, без сомнений, вызовут в суд в качестве свидетеля. У Хэннона были враги в судебных органах. Уж они бы нашли какой-нибудь предлог выставить Алике свидетелем в суде. Хэннон содрогался при мысли о том, какие вопросы ей бы задали и что бы она на них ответила. Наконец он понял, что вынашиваемое им решение – это лучший предлог попытаться увидеться с ней, то есть осуществить то, к чему он уже давно стремился. Поэтому он быстро, пока его не покинула решимость, схватил телефон.
Она сняла квартиру в Шелли Плаза. Ее телефона еще не было в справочнике, но он узнал его и запомнил, повторяя всякий раз, когда намеревался позвонить ей и не осмеливался сделать это. Теперь он набрал номер и стал вслушиваться в гудки, потом прозвучал ее голос:
– Алло.
– Это Хью, – выпалил он. – Мне нужно немедленно переговорить с тобой. Это очень важно, дело касается Мэла Траска.
Она молчала в течение нескольких секунд, и в первый момент он лишь удивлялся тому, как на нее повлияла смерть Траска. Она, должно быть, его действительно любила!
– Что касается Мэла?
Ее голос звучал для него прекрасной музыкой, однако то, что она произносила, было как нож в сердце: не Траск или Мэл Траск, а просто Мэл.
– Я не могу говорить об этом по телефону, – стал объяснять он. – Но это важно для тебя, Алике. Ради всего святого, не упрямься.
Она опять замолчала и, наконец, неохотно произнесла:
– Хорошо.
– Я сейчас буду, – сказал он и повесил трубку, не давая ей возможность передумать.
