Он осторожно закрыл за собой дверь и в задумчивости побрел к своему дому.
Кэмпбелл ехал по холму, что отделял Керкубри от Гейтхаус-он-Флит, на тяжело пыхтящем автомобиле. Он направлялся к дому, беспорядочно дергая рычаг переключения передач, и мрачно, монотонно перечислял свои обиды.
Этот чертов глумливый, самодовольно ухмыляющийся нахал Уотерз! Однако же он, Кэмпбелл, смог поколебать его показное спокойствие. Жаль только, что все произошло на глазах у МакГеоха. МакГеох доложит Стрэтчену, а у того самомнение вырастет вдвое. «Вот видите, — скажет он. — Я прогнал этого парня с гольф-площадки и был прав. Такому человеку в самый раз только напиваться и устраивать в барах Дебоши». Мерзкий Стрэтчен с его вечной миной сержанта, который имеет право тебя распекать! Стрэтчен, этот местный выскочка с его хозяйственностью и придирчивостью, и есть корень зла, если хорошенько подумать. Все время как будто молчит, а на самом деле распространяет слухи и сплетни и настраивает всех против одного. И еще этот Фаррен, его дружок… Стоит только Фаррену узнать о случившемся, он сделает это происшествие новым поводом для оскорблений. Если бы не Фаррен, этой глупой ссоры вообще бы не было! Такая отвратительная сцена перед ужином! Она-то и подтолкнула его, Кэмпбелла, заехать в «Герб МакКлеллана». Рука водителя застыла на руле. Почему бы прямо сейчас не вернуться и не выяснить с ним отношения? В конце концов, за чем дело стало?
Он остановил машину и зажег сигарету, затянувшись быстро и раздраженно. Если все будут против него, что ж, и он будет их всех ненавидеть. Здесь живет только одно доброе существо, и то прочно связанное с этим животным, Фарреном. Хуже всего то, что она предана Фаррену. Она ни в грош не ставит никого, кроме Фаррена… Если бы Фаррен еще сам это понимал… И он, Кэмпбелл, знает это не хуже других. Он не хотел ничего дурного. Когда настроение на нуле, когда чувствуешь себя подавленным, а одинокая и неопрятная лачуга наводит тоску, что плохого в том, чтобы прийти и посидеть в уютной гостиной Гильды Фаррен, изящная красота и успокаивающий голос которой приводят душу в умиротворение? И нужно было Фаррену, у которого чувства и воображения не больше, чем у быка, грубо ворваться со своим грязным мнением, разрушить чары, растоптать лилии в саду райского прибежища Кэмпбелла… Неудивительно, что пейзажи Фаррена выглядят так, словно их писали метлой. У этого человека нет ни капли чувства прекрасного. Его красные и синие тона режут глаз, он так все и видит вокруг себя — в красном и синем. Вот бы убить Фаррена прямо сейчас… Да, вот бы взять его бычью шею одной рукой и сдавливать до тех пор, пока широко раскрытые голубые глаза не вылезут из орбит, прямо как (Кэмпбелл усмехнулся) глаза быка на бойне. Вот это было бы чертовски забавно. Надо ему так и сказать и посмотреть, как этот олух отреагирует.
Фаррен — дьявол, грязное животное, бык, у него претензии художника, но ни грамма художественного чутья. Сладу нет с этим Фарреном! И нигде не найти покоя. Вот он вернется в Гейтхаус и что там найдет? Стоит только кинуть взгляд из окна спальни, чтобы увидеть, как Джок Грэхем мутит воду прямо около его дома. И делает это специально, чтобы позлить его, Кэмпбелла. Почему Грэхем не оставит его в покое? Ведь у плотины клев лучше. Понятно, что все это делается нарочно. Лечь в постель и стараться не обращать внимания? Не тут-то было. Не пройдет и часа, как его обязательно разбудят, барабаня в окно, с воплями, сколько они наловили. Они даже могут, издеваясь, положить несколько форелей на подоконник, какую-нибудь жалкую мелочь из той, что обычно бросают обратно в воду. Остается только надеяться, что в одну прекрасную ночь Грэхем поскользнется на камнях, его болотные сапоги наполнятся водой, и он пойдет ко дну, к своей адской рыбе. Самое обидное, что вся эта ночная комедия разыгрывается на потеху его соседу, Фергюсону. После ссоры, разразившейся из-за садовой стены, Фергюсон стал совершенно невыносим.
Конечно, истинная правда, что он въехал, когда подавал задним ходом, в стену сада Фергюсона и выбил камушек или два, но ее давно пора было чинить, и если бы сосед позаботился об этом раньше, то ничего бы его стене не сделалось. Это гигантское дерево у Фергюсона в саду пустило корни прямо под стену, разрушило основание и, более того, пробралось в сад Кэмпбелла. Ему то и дело приходится корчевать эти проклятые корни. Человек не имеет права растить деревья под стенами так, что эти стены крошатся и падают от малейшего толчка, да еще требовать потом немереных денег на их восстановление. Он и не подумает чинить стену Фергюсона, будь тот проклят!
