— Но, Самуэль, как же ты станешь расширять газ?
— Да я и не буду его расширять. Мы обойдемся без этого.
— А все-таки…
— Послушайте, друзья мои, — перебил доктор своего друга, — я самым точным образом высчитал, какая подъемная сила останется в нашем распоряжении. Она достаточна, чтобы поднять нас троих с тем немногим, что будет у нас в корзине. Все это, считая даже два якоря, которые я хотел бы сохранить, не будет весить и пятисот фунтов.
— Что тут говорить, дорогой Самуэль, ты лучше нас разбираешься в таких вопросах, — сказал охотник. — Один ты можешь верно оценить наше положение. Говори нам, что надо делать, и мы все исполним.
— К вашим услугам, мистер Самуэль, — присоединился к Кеннеди Джо.
— Повторяю, друзья мои, как ни серьезен этот шаг, но нам надо пожертвовать всеми нашими приборами.
— Ну, и пожертвуем ими! — поддержал его Кеннеди.
— Тогда за работу! — воскликнул Джо.
А работа была не из легких. Надо было разобрать механизм: сначала снять смесительную камеру, потом камеру нагрева с горелкой и, наконец, ящик, где происходило разложение воды. Трем аэронавтам едва удалось совместными усилиями оторвать все эти приборы от дна корзины, к которому они крепконакрепко были приделаны, но Кеннеди обладал огромной силой, Джо — ловкостью, а Самуэль — изобретательностью, и в конце концов они все-таки добились своего. Все приборы были выброшены за борт и исчезли, нанеся немалый урон листве сикоморов.
— Воображаю, как будут удивлены негры, найдя в своем лесу подобные вещицы! — заметил Джо, — Пожалуй, они способны сделать из них идолов.
Затем надо было заняться трубками, идущими в оболочку шара. Джо сейчас же взобрался на несколько футов выше корзины и там перерезал каучуковые соединения. Но с самими трубками дело было потруднее, так как верхние их концы были прикреплены с помощью латунных проволок к ободу клапана. Тут Джо проявил удивительную ловкость: босой, чтобы не повредить оболочки, он, несмотря на раскачивание шара, вскарабкался по сетке до верхушки «Виктории» и там, держась одной рукой, умудрился отвинтить наружные гайки, закреплявшие трубки. Эти трубки с легкостью отделились и были удалены через нижний придаток, отверстие которого Джо снова герметически закрыл. «Виктория», освободившись от значительного груза, распрямилась и сильно натянула веревку, привязанную к якорю.
К двенадцати часам ночи эта работа, потребовавшая стольких усилий, была благополучно закончена. Путешественники наскоро поужинали пеммиканом и холодным грогом, — ведь, увы, горелки в распоряжении Джо уже не было.
Джо и Кеннеди просто падали от усталости. Заметив это, Фергюссон сказал им:
— Теперь, друзья мои, укладывайтесь и спите, я же буду нести первую вахту. В два часа я разбужу Кеннеди, а он в четыре — Джо. В шесть утра мы должны вылететь, и да поможет нам небо в этот последний день.
Не заставляя себя просить, оба спутника доктора улеглись на дно корзины и мгновенно заснули крепчайшим сном.
Кругом все было спокойно. По временам несколько тучек набегало на луну. Находясь в последней четверти, она едва светила. Фергюссон, опершись на борт корзины, оглядывал окрестность. Он внимательно наблюдал за темной листвой, расстилавшейся под его ногами и скрывавшей от него землю. Малейший шум казался ему подозрительным, он искал объяснения даже легкому трепету листвы. Фергюссон был в том настроении, когда на ум идут тревожные мысли о всевозможных ужасах; одиночество еще обостряло эти смутные опасения. Преодолев столько препятствий и приближаясь к цели, он был взволнован, страхи его усилились, и ему казалось, что конец пути словно уносится от него.
К тому же положение путешественников было не из приятных. Находились они среди свирепых дикарей и располагали далеко не надежным способом передвижения. Прошло время, когда доктор мог полагаться на свою «Викторию» и проделывать на ней смелые маневры.
Фергюссону в его тревожном состоянии духа порой казалось, что до него доносится из леса какой-то неопределенный шум, а однажды между деревьями даже как будто блеснул огонек. Вооружившись подзорной трубой, он еще внимательнее стал всматриваться в темноту, но решительно ничего не увидел и не услышал. Очевидно, у него была галлюцинация. Он снова стал прислушиваться, но не мог уловить ни малейшего шума. В это время как раз заканчивалась его вахта, он разбудил Кеннеди и, наказав ему быть особенно бдительным, улегся подле Джо, спавшего мертвым сном. А Кеннеди, протирая слипавшиеся глаза, спокойно зажег свою трубку и, опершись на борт корзины, стал усиленно курить, чтобы этим разогнать одолевавший его сон.
