Досет вполне доверял капитану Орбано, но вторичный осмотр виллы “Урук” решил провести сам.
Сразу за пальмовой рощей, скрывавшей в своей прохладной глубине узкую подъездную дорогу, начиналась глухая каменная стена. Майору показали место, где был схвачен туземец. Стена в нескольких местах была выщерблена автоматными пулями.
Сад, окружавший виллу, был глух, обширен. Досет с недоумением осмотрелся — уж слишком разителен был контраст между душным Ниданго и этим пригородом. Большие деревья, безлюдье, наконец, тяжелая семиэтажная башня, вознесшаяся в глубокое небо, — кто, для чего воздвиг это странное сооружение? Храм не храм. И к тому же, ни окон, ни дверей.
— Что находится в башне?
Если бы майору сказали — службы, склады, лаборатории, он бы не удивился, но эксперт Витольд, высокий, сухой старик, зло покусывающий узкие синие губы, ответил:
— Абсолютно ничего! Пыль, паутина…
— Совсем ничего?
— На верхнем, седьмом этаже стоит стол, — уточнил эксперт.
— Только стол? Зачем?
Витольд пожал плечами. Зато лейтенант Чолло многозначительно произнес:
— Со смотровой площадки башни виден океан и даже леса Абу!
Чем больше ходили они по вилле, тем больше удивлялся, нервничал, начинал злиться майор.
Хотя бы лестница…
Зеленые, желтые, голубые кирпичи из обожженной глины покрывали дорожку, ведущую к ней. Весело, не по-танийски, поблескивали краски. А с обеих сторон лестничного марша мрачно возвышались каменные человекобыки. Их надменные, вывернутые наружу ноздри даже в полдень хранили в себе часть тьмы.
Равнодушие вечности!
Но стоило майору подняться на три ступеньки, как мертвые статуи угрожающе ожили. Каменные ноги пришли в движение — одна ушла вперед, вторая отступила, неожиданно явилась третья; казалось, бык шагнул навстречу майору.
Черт знает что!.. Досет медленно вошел в холл.
Несмотря на охрану, виллу разграбили. Сделали это, впрочем, сами же моряки. Они лучше всех знали — как следует относиться к имуществу врагов Тании.
Но врага ли в данном случае? Не слишком ли поторопились моряки? Не слишком ли далеко зашел в своем рвении генерал Нуньес?..
Думая так, Досет шагал по широкому темному коридору. Он надеялся на находки. На мелкие, пусть косвенные, зато способные подтвердить или опровергнуть вину дочери Ауса. К сожалению, моряки поработали на славу: Иод армейскими башмаками Досета шелестели бумаги, похрустывала битая посуда.
Библиотека. Пожалуй, лишь ее не тронули люди Нуньеса.
Досет провел указательным пальцем по запылившимся книжным корешкам. Записки Естественного Института. Труды Лайярда, Смита, Крамера, Гротенфенда… Это понятно, Анхела — археолог. Но зачем тут работы Энгельса, Кортланда, Депере — всех этих политиков и социалистов? Неужели полковник Клайв, бывая на приемах Анхелы, ни разу не намекнул ей на неуместность столь тенденциозной литературы? Народный президент — куда ни шло. Он сам был социалистом. Но и его могли смутить кое-какие из книг, собранных Анхелой Аус. Например, коричневые романы Ганса Цимберлейна…
— Что это? — спросил майор, останавливаясь перед широкой нишей, в которой аккуратно, как плоские сигаретные коробки, стояли в ряд глиняные таблички.
— Клинопись, — заметил Витольд. — Анхела Аус гордилась своим собранием древних шумерских текстов. Я наводил справки в университете Эльжбеты — работы Аус не пользовались широкой известностью, но ни один специалист не отзывался о них с пренебрежением.
— Чем она, собственно, занималась?
— Мифологией древнего Шумера, в частности — разработкой эпоса о Гише.
— Гиш — это человек?
— Даже царь.
— Чем же он так известен?
— Он правил доисторическим городом Уруком. Очень давно. Тысячи за три лет до нашей эры. Я внимательно просмотрел книгу о Гише, выпущенную у нас несколько лет назад. Кстати, ее иллюстратором был Этуш, тюремный художник. В свое время он имел неплохой доход, дружил с археологом Шмайзом, был вхож в дом Анхелы Аус…
