Пять Колодезей - страница 21
Справиться с птицей оказалось не так-то легко. Мартын не подпускал к себе, окатывал брызгами, плескал в глаза соленой водой и больно ударял крылом по лицу, по рукам. Но Степа все же схватил его. Тогда мартын изогнул шею и точно клещами впился клювом пониже локтя и разорвал кожу до крови. Степа вскрикнул, потерял равновесие и вместе с птицей по шею погрузился в воду. И только под водой ему удалось наконец правой рукой крепко обхватить крылья птицы и прижать ее к себе, а левой сбросить камень. Но когда он поднялся, мартын опять ущипнул его за руку. Степа стиснул зубы и вцепился пальцами в пушистые перья на темени птицы. Теперь мартын не мог нападать. В бессильной ярости он раскрывал свой острый клюв и с ненавистью косился на мальчика.
Весь мокрый, в прилипших к телу штанах и рубашке, Степа наконец выбрался на берег и поглядел на байду. Но он, конечно, и виду не подал, что доволен исходом этой схватки.
Перед ним оставалась еще самая трудная задача — снять петлю. Сделать это он мог только левой рукой, которой держал голову птицы. Но если он отнимет руку, то мартын опять пустит в ход свой страшный клюв. Позвать на помощь Любашу? Нельзя — засмеет. Скажет: с чайкой не справился — позор для мужчины.
Любаша все видела и, конечно, понимала, что без ее помощи ему не обойтись. Она уже несколько раз выглядывала из-под лодки, но бык, как назло, стоял рядом, обнюхивал дно лодки и не собирался уходить. Любаша чувствовала себя как в клетке.
Степа тем временем отпустил голову мартына и попытался быстрым движением пальцев сбросить петлю. Но как только он немного расширил ее, мартын изловчился и ударил клювом в ладонь. Степа еще раз попробовал снять петлю, по птица укусила его за палец и начала биться, норовя вырваться из рук.
Неожиданно над самым ухом раздался сердитый голос:
— Брось птицу! Что она тебе сделала? Брось сейчас же!
Бросить чайку, которая досталась ему с таким трудом? Ну уж нет, дудки!
Резким движением Степа повернулся. Перед ним стоял колхозный пастух, дед Михей. Это был сухонький, невысокого роста беззубый старичок в побуревшей от солнца и пыли соломенной шляпе, с торчащей клином бородкой. Маленькие серые глазки его буравчиками сверлили Степу, а борода от сердито поджатой нижней губы угрожающе поднялась и нацелилась в Степино лицо.
— Зачем тебе мартын, душегуб ты этакий? Сейчас же выпускай его! Кто ж такую хозяйственную птицу губит? Брось, а не то уши пообрываю! — Дед Михей угрожающе поднял палку.
Старик был разгневан, но он не казался Степе злым и страшным. Наоборот, что-то смешное и доброе чудилась в его лице, в его острой козлиной бородке. «Такой бить не будет», — подумал Степа, однако из предосторожности попятился подальше от палки.
— Я и не собираюсь его убивать. Я его скоро выпущу, — попытался объяснить он.
— Дедушка! Не трогайте Степу! — крикнула подбежавшая на выручку Любаша. Бык наконец отошел, и девочка выскользнула из-под лодки.
— А, это ты, Любашка? И ты, значит, с ним озоруешь тута? Так, та-а-ак…
— Да нет! Мы только кольцо на лапку наденем и сейчас же выпустим чайку.
Старик успокоился:
— А я думал, что Степан такой же душегуб, как ваш Федька Хлыст. Страсть сколько он тут весной гнезд поразорил! Просто живодер какой-то… Да ты петлю-то, петлю сыми, а то совсем удушишь его, — заворчал старик на Степу.
Все подошли к байде. Любаша вытащила корзину с птицей и поставила ее сверху на дно лодки.
— Ну, давай, что ли, я помогу. Не справиться вам самим, — сказал дед и, заметив на Степиных руках ссадины, усмехнулся в бороду: — Птичка-невеличка, а кусается больно?
— Ой, Степа! И как же он тебя исщипал! — ужаснулась Любаша. — Сейчас же нужно перевязать, а то заражение будет.
Любаша уже готова была бежать домой за бинтами и йодом.
— Погоди, торопыга, — остановил ее дед. — Водичкой морской обмоет, враз все и заживет.
Дед Михей чуть раздвинул петлю на шее чайки, но снять не мог — проволочка скрутилась и запуталась. Степа и Любаша следили за его узловатыми пальцами.
— А ты небось думаешь, что твой хохотун этим морем живет? — Старик посмотрел на Степу добрыми, смешливыми глазами.
