- А, это ты про это вот, - Добряков покачал бутылкой с остатками пены на
дне. Допил и отшвырнул бутылку подальше в кусты. – Это даже не похмелье, это поправка скорее. Так, чтобы в норме быть. А я про настоящее похмелье –
с раннего утра, когда спать не можешь, когда ворочаешься на липкой
простыни… Хоть повеситься… Знакомо?
Вместо ответа Порфирьич пристально посмотрел Добрякову в глаза.
- Хорошо, что тебе пока только это знакомо, - сочувственно произнес он. – А
чертиков белых под столом никогда не видел? А свиных рыл на потолке? А
змей кусачих да чудищ рогатых в своей постели?
Добрякова передернуло.
- В постели не видал, – поежился он. – И такое бывает?
- Еще как бывает, - старик помолчал и еще раз пристально посмотрел на
Добрякова. - Так что же, бросать не думаешь? –спросил негромко.
- Нет, отец, пока не думаю. Не все свое, видать, выпил, - усмехнулся
Добряков. – Расскажи лучше, как это – «клин клином»?
- А чо пьешь, тем и лечись, - ответил старик. – Пиво, вижу, хлещешь?
Добряков кивнул, напряженно глядя в глаза Порфирьича.
11
- Ну вот, значит, пивом и лечись, а никак не водкой там или коньяком. Когда с
утра, как ты говоришь, накатывает на тебя менжа эта проклятая (я эту
тяжесть менжой всегда называл), прибереги на этот случай литр пивка
холодного и пачку курева. Выпивай полбутылки и сразу закуривай. Выкури
сигарету, посиди, чтобы все внутрь провалилось. Через несколько минуток, когда поймешь, что пиво принялось, опять закури. И каждую затяжку
чередуй с глотком пива – таким макаром две поллитры и добьешь. Посиди
пару минут и еще закури. Третью. Накурись так, чтоб тошнило, а пивко – оно
тебе в том поможет. Рыгать потянет, только не вздумай рыгать. Перетерпи.
Проглоти. Дай устояться. Как устоится все, уляжется – иди спать, мил
дружок. Даю гарантию – проспишь, как убитый, еще часа четыре. Ну а там
уж от организма твово зависит, каким проснёсси. Крепкий – значит, всё в
порядке. Ну а нет – так на то и суда нет, самого себя вини. Захочешь выйти из
запоя – каждый день уменьшай похмельную дозу: сперва полторы бутылки
выпивай, потом одну, всё меньше и меньше. Авось да выйдешь. А коли вовсе
бросать надумаешь – приходи, я пока тут.
- Ну, спасибо, Порфирьич, - приободрился Добряков. Он поднялся, откупорил
последнюю бутылку и припал ртом к горлышку. Выпил полбутылки, кисло
посмотрел на остаток, покосился на кусты – хотел было выбросить. Однако
передумал, аккуратно перелил всё в пластиковую бутылку, упрятал ее в
потайной карман и, пожав старику руку, направился к автобусной остановке.
«Чтоб в дороге не скучать», - подумал он.
А Порфирьич, глядя ему вслед, вовсе не о лекции своей несостоявшейся
думал. Впервые думал не о ней.
«Не пришла пора, видать, - думал он. – А жаль: хороший человек, не
безнадежный. Ну, ничто, придет ему срок, ой как быстро придет…»
Выйдя из автобуса, Добряков забросил пустую пластиковую бутылку в кусты
возле остановки (дома таких емкостей девать некуда, к тому же карманы
12
сейчас понадобятся для другого) и бодро зашагал в универсам. Нужно было
подзаправиться: впереди долгий день, а если не подпитывать
бултыхающуюся в нутре дозу, он шибко долгим и тоскливым покажется.
На полученные со сданной тары деньги набрал десять бутылок пива.
Поначалу, когда толкался в торговом зале, думал взять, как прежде,
«Жигули», а потом призадумался и решил шикануть по полной. Денег вполне
хватало, прикинул он, чтобы взять, например, двенадцать бутылок
«Сибирской короны» или семь поллитровок «Heineken». Постоял, помялся,
решил было купить «иномарку», как любил выражаться. Однако в этом
случае отдать придется в аккурат все, что получил у Порфирьича, а между
тем нужно купить сигарет и чипсов под пивко. Пришлось обойтись десятью
бутылками «Сибирской короны». Истекая слюной от предвкушаемого пира,
Добряков примостился в очередь и стал дожидаться счастливого момента,
когда выйдет на улицу, вытащит из кармана зажигалку и тут же, у крыльца, привычным движением сорвет пробку с запотевшей бутылки.
Очередь продвигалась медленно, малейшая заминка на кассе выводила его из
себя. Время близилось к обеду, а он с самого утра употребил только пару
