Нет, торопыга Грызлов, ваша версия с самого начала шибала в нос липой. Моя гораздо правдоподобней. Дело в том, что не так давно, но раньше, чем Слиска, Юшенков решительно заявил по телевидению: «Люди стали жить лучше, чем при Советской власти». В год вымирает по миллиону, в стране тьмы и тьмы нищих, бомжей, беспризорников, ежегодно 14 тысяч убийств, возродились туберкулез, сифилис, холера, бушуют пожары, неистовствуют наводнения, рушатся жилища… А он уверяет: лучше! Представьте себе, что это слышит больной или безработный, или несколько месяцев не получающий зарплату, или человек, потерявший в наводнение все имущество, да еще у него только что отравился на Дубровке газом или сгорел в Махачкале ребенок… Что этот человек может испытывать, когда ему депутат Думы с телеэкрана говорит: «Жизнь стала лучше, господа!» Прокурор Москвы Михаил Авдюков заявил, что убийцей Юшенкова мог быть просто «неуравновешенный человек». Что же вывело человека из равновесия? А вот это самое все, о чем шла речь…
Бывший председатель Совета Федерации Егор Строев недавно сказал: «Если мы пойдем (точнее, по-прежнему будем шагать. – В. Б.) по пути, предложенному правительством, завтра нас крестьяне топорами порубят». Конечно, советник президента Глеб Иванович Павловский может сказать: «А-а, Строев! Подумаешь, мудрец из орловской деревни».
Хорошо, отвечу я, но вот что, Глеб Иванович, тоже недавно сказал несомненно ценимый вами мыслитель Борис Немцов, человек совсем иной породы и ориентации: «Россия беременна революцией!» А?… Павловский и от этого может отмахнуться:
«Борис Ефимович – человек слишком эмоциональный, чтобы заниматься пророчествами». Я опять соглашусь: допустим, что так, хотя дельфийская Пифия тоже, помнится, не отличалась кротостью нрава. Но вот вам третий пример, уж совсем отличный от двух первых: не политик, не губернатор, не думский балабол, а женщина, поэтесса, жрица Афродиты и Аполлона, дитя добра и света Людмила Щипахина. И вот что мы услышали от нее опять же совсем недавно, 13 мая: «Недалеко до взрыва. Жду всенародного возмущения. Надеюсь, оно близко:
И верю: в вихре алом
От Пресни до Тверской
С Интернационалом
Воспрянет род людской».
Это сказано, конечно, условно-поэтически: «От Пресни до Тверской». А если деловой прозой, то – «от Владивостока до Калининграда». Вот, Глеб Иванович, перестаньте-ка фиглярствовать на телеэкране, это в передаче 17 мая покоробило даже Ирину Хакамаду, а лучше немедленно сообщите президенту: уже взошли зубы дракона, и их видят, и об этом предупреждают самые разные люди, обитающие и в губернской глубинке, и в Государственной думе, и на московском Олимпе. А то ведь, знаете, как случается порой среди рода людского на исторических перекрестках…
… Утром 14 июля 1789 года, увидев из окна перед своим дворцом толпу, Людовик XIV, позевывая, удивленно воскликнул: «Что за толпа? Это бунт?!» Министр двора ответил ему: «Ваше величество, это революция». Лимит на нее во Франции не исчерпан… Через три года голова Людовика, а за ней и голова Марии-Антуанетты покатились в корзину… А ведь и Людовик и супруга его были не глупей нынешних обитателей Кремля, хотя он не служил в КГБ, а она не работала стюардессой…
2003 г.
В августе 1939 года Гитлер обратился к Сталину с просьбой принять его министра иностранных дел Риббентропа с целью заключения договора о ненападении. Сталину было известно морально-политическое кредо Гитлера: «Я освобождаю человека от унизительной химеры, называемой совестью». Но Сталин принял Риббентропа, и договор был заключен, как раньше подписали с Гитлером договоры о ненападении Польша, Франция, Англия. «Ни одно миролюбивое государство, – сказал Сталин в речи 3 июля сорок первого, – не может отказаться от мирного договора с соседней державой, если во главе этой державы стоят даже такие изверги и людоеды, как Гитлер и Риббентроп».
Я понимаю всю экзотичность предлагаемой ниже ассоциации, но все-таки… В свое время Александр Проханов встретился с Чубайсом вроде бы тоже для заключения мирного договора о ненападении, если не о дружбе. Хотя знает Проханов, что морально-политическое кредо Чубайса, в сущности, то же самое, что у Гитлера: «Больше наглости!» Это мог провозгласить на съезде своей партии только человек, уже освободившийся от «унизительной химеры».
