При этом надо сказать следующее: Путину все это время удивительно везло. Это очень интересное качество — везение. Закономерен вопрос — так что мешает президенту развернуться в полную силу? У меня сложилось впечатление, что Путин отбивал контратаки, которые последовали со стороны потерпевших в результате его реформ, ведя на внутриполитическом фронте арьергардные бои. Эти контратаки были очень серьезные, и в значительной мере по ряду параметров Путину пришлось либо остаться на месте, либо даже несколько отступить.
После быстрой победы над чеченскими сепаратистами операция вошла в затяжную фазу — ни войны, ни победы. Осаженные поначалу фрондеры-губернаторы через три года как ни в чем не бывало всплыли в рядах «Единой России», которая была призвана их упорядочить, и пытаются снова заказывать там музыку; они перехватили политическое орудие в виде этой малоудачной партии, и, шантажируя Президента выборными проблемами, снова начали тащить одеяло на себя. Федеральные округа оказались в значительной степени недейственными, лишь умножили ряды бессодержательных бюрократов. Радикальные исламские секты опять вовсю разгулялись уже по всему Северному Кавказу. «Патриотизм» и консерватизм содержательного наполнения так и не получили, все остановилось на уровне лозунгов и трескучих фраз. Настоящего политического примирения не произошло, кремлевская администрация по-прежнему «гоняет коммунистов» и занимается пиаром в стиле позорных «Идущих вместе». Иными словами, Путин не только не развил, не завершил свои начинания, но и в определенных вопросах был оттеснен с тех позиций, с которых начал.
Почему это произошло? Я думаю, в силу того, что Путин стал Президентом слишком стремительно. Возможно, на это и рассчитывали определенные силы. Он просто не успел вооружиться ни идеологически, ни концептуально, ни командно, ни политически для столь высокой должности. Огромную роль сыграл жуткий кадровый дефицит, полное отсутствие каких-то новых и свежих персонажей в элите. Путинские назначенцы в большинстве случаев оказались неспособными справиться с поставленными задачами, поэтому процесс ротации элит застыл, заморозился: допутинские кадры были эффективнее и опытнее, но принадлежали иной политической парадигме; путинские люди — разрозненны и случайны, а личной преданности было бы достаточно только в том случае, если бы у Президента была четко оформленная идеологическая база или диктаторские наклонности. Были и внешние причины: давление со стороны Запада оказывалось беспрецедентным. Любое действие, направленное на усиление позиции России, не могло радовать США, и это, естественно, приводило в действие всю внутреннюю агентуру влияния, включало и внешние рычаги — экономические и политические.
Путину предстоит создать новую политическую систему, осуществить фундаментальные реформы, которые он обозначил в самом начале, запустить колесо ротации элит, действуя при этом в предельно активном режиме. Мы видим, что в вопросе элит сложилась тупиковая ситуация: наиболее эффективны олигархические кланы и их менеджмент, но их интересы в частной сфере, а не в государственной. В государственном, напротив, преобладает все та же беспросветная чиновничья коррупция. Народ же довольно пассивен и к самоорганизации слабо приспособлен. Поэтому Путину надо сделать усилие, чтобы отыскать в нашем сегодняшнем обществе пласт реальной контрэлиты. Либо надо искусственно взрастить ее, либо перевербовать часть эффективного менеджмента в политико-государственный сектор. Без нового витка ротации элит стране грозит коллапс. Сейчас для Путина переломное время. Надо ответить всерьез на многие вопросы: что такое Россия в сегодняшнем мире? Куда ей идти? Сейчас все это неопределенно…
Пока Путин символизирует передышку, его место в истории неопределенно. Его позитивное восприятие довольно долго подогревалось памятью о чудовищном предшественнике. Если отвлечься от этого, Путин совершил вещи, которые в исторической перспективе недостаточны. Если все останется, как сейчас, так называемый «инерциальный сценарий» и ничего экстраординарного не произойдет, о нем напишут — «он был явно лучше своего предшественника». Но я думаю, что Путину этого будет мало. Я убежден, что у России есть только одно будущее — евразийское, и полагаю, что Путин может состояться только как евразийский президент. Тогда все будет более или менее ясно и со страной, и с народом, и с государством, и с ним самим. Это еще не значит, что будет легко. Будет трудно, невероятно трудно, но путь будет правильным.
