Российские экономисты, выросшие в условиях типичного для России директивного волюнтаризма властей, опасаются, что сама попытка "перегнать" Запад может обернуться для нее катастрофой. Так, главный экономист Сбербанка Ксения Юдаева и научный руководитель Высшей школы экономики Евгений Ясин указывают на два основных вызова ближайших десятилетий. Первый — приближение к уровню развитых стран по количественным показателям развития, а значит, выход на технологическую границу, что потребует качественных изменений сложившихся сейчас институтов. Второй, связанный с внешними факторами, — необходимость реформ в условиях быстро растущих экономик развивающихся стран и глобализации. По мнению авторов, преобразования последних 10 лет если и были успешными, то имели целью создание институтов догоняющего развития. В будущем это приведет к проблемам. Нынешняя система устанавливает слишком жесткие рамки для всех экономических агентов, не позволяет им экспериментировать и принимать на себя риски нововведений и технологических инноваций. Это хорошо для посткризисного восстановления и создания базовых условий устойчивого экономического роста, но в дальнейшем станет препятствием для развития по причине недостаточной гибкости. Такого рода предупреждения, как правило, игнорируют. Раз установка сверху получена, ее будут выполнять. Сила "авторитета" в рядах бюрократов, как отметил еще Маркс, неодолима. А авторитет рек недвусмысленно тем, кто жалуется на трудности, в типичном для него стиле: "Поменьше плача Ярославны!"
С началом финансового кризиса стало ясно, что политика на искусственное "сдерживание инфляции" тормозит развитие России. И вот в конце января 2009 г. в швейцарском Давосе на ежегодном заседании Всемирного экономического форума единомышленник Кудрина, бывший глава МЭР Герман Греф, к тому времени возглавивший Сбербанк, объявил, что отныне "средства, поступающие от продажи нефти и газа, Россия будет вкладывать, в первую очередь, в конкурентоспособность страны, в диверсификацию экономики". "Мы будем инвестировать в развитие интеллекта: это и образование, и высокие технологии, — сказал Греф. (Грефа явно ознакомили с лекцией Иноземцева) — Задача уже решается, для чего был создан целый ряд инструментов, которые с прошлого года начали внедряться, а с этого года будут активно развиваться". А что ж раньше-то этого никто не делал? Ужели надо было дождаться, когда клюнет жареный петух по имени "Кризис", а цены на нефть упадут до уровня конца XX века? В том, как распределяются доходы от нефти не меньше загадок, чем в том, как они учитываются.
В ноябре 2007 г. в интервью программе "Воскресное время" первого телеканала вице-премьер С. Иванов с оптимистической улыбочкой сказал: "Слезли ли мы с нефтяной и газовой иглы? Я бы ответил так: еще не слезли, но уже слезаем". Чем мотивировал? Вице-премьер пояснил: "Последние годы у нас экономика демонстрирует достаточно устойчивые темпы роста. В этом (2007 г. — В. Б.) году мы ожидаем прирост экономики близко к 8 %. И в этом приросте 8 % — доля нефти и газа не более 2 %". Всего-то! Так это значит, что по своим показателям наша экономика уже в 2007 г. вплотную подошла к информационной, к самым развитым странам. Так и хотелось, слушая это интервью, самому задать вопрос: "Это же сенсация, господин Иванов! А как же считали-то? Поделитесь. Все ли учли? Или тут мы вновь сталкиваемся, как не раз в статистических отчетах и расчетах Минфина о нефтегазовых доходах, не то с финансовым вариантом потемкинской деревни, не то с воздушными замками?" Это был, конечно, вопрос риторический. Но задавал его не один автор этой книги.
В феврале 2004 г. в Москве разразился настоящий скандал. Представительство Всемирного банка в России в своем ежегодном докладе о состоянии российской экономики упрекнуло Госкомстат в том, что в своих отчетах он дает неправильную картину структуры ВВП РФ. Экономисты Всемирного банка изучили данные Госкомстата и выяснили, что главная "услуга" в российской экономике — это продажа нефти и газа через посредников. Сначала сырье продается некой фирме по заниженной цене, а затем уже реализуется на рыночных условиях. Как рассказал в интервью корреспонденту "Газеты" Андрею Литвинову главный экономист представительства ВБ в России Кристоф Рюль, благодаря подобным "услугам" российский бюджет теряет до 2 % ВВП, или 266 млрд. рублей в год из расчета госбюджета РФ на 2004 г. Вот что, в частности, говорилось в том интервью:
