— Не знаю, могу ли говорить это.
— Если что, то я ей вместо мужа. Просто имей это ввиду, змей, — предупредил крылатый.
Адольф закашлялся. О таком отчиме он и не мечтал. Никогда.
Но зато теперь стало ясно, почему его мать никогда не заводила себе любовников, хотя желающих было хоть отбавляй и ни один закон гильдии не запрещал личную жизнь на работе. Правда, было непонятно, каким образом ланк и небесный умудрились так привязаться друг к другу… и как вообще между ними что-либо может быть?
Адольф поспешил прогнать эти мысли.
— Скоро все принесут, — Юкка вернулась в комнату. Заметив ошалелое выражение изуродованного лицо змея, она недоуменно посмотрела на своего друга. — В чем дело?
— Я пытаюсь у него узнать, кто он такой. Молчит, как пленный зомби, — весело развел руками Воробей.
— В этом нет необходимости, я сама расскажу тебе о нем все, что нужно, — сказала она, нахмурившись.
— Сначала я поем, — упрямо качнул головой крылатый. — Серьезные разговоры, начинающиеся без выпивки, слишком нудные.
Вскоре в комнату пришли слуги и расставили на столе несколько блюд. Три зажаренных цыпленка, какой-то зеленый салатик, жареная картошка и огромный кувшин с холодным элем.
Воробей сложил себе в тарелку всего столько, сколько в ней поместилось, налил эля в кружку до самых краев, и принялся самозабвенно поглощать свой обед. Юкка, с достоинством положив себе на колени чистую белую салфетку, аккуратно положила себе в тарелку салат и ножки одного из цыплят, принялась есть, пользуясь вилкой и ножом.
Адольф сидел и, умирая от желания наброситься на еду, не смел прикоснуться ни к чему из принесенного.
— Можешь есть, — разрешила Юкка, заметив, что ее воспитанник еще не понял, что про правила гильдии и про приличия в обществе Воробья можно забыть.
Наевшись до отвала, все трое заказали еще выпивки и только тогда, когда ее принесли, начали говорить по делу, о котором до этого знала только сама Юкка.
— Ну так зачем ты привела сюда этого скромнягу? — поинтересовался Воробей, опираясь на полураскрытые крылья и покачиваясь, как в кресле-качалке.
— Я хочу, чтобы ты восстановил Адольфу все утраченное. Это ведь возможно?
Змей не поверил тому, что слышит.
Так вот зачем Юкка привела его сюда? Она хочет вылечить его с помощью сил своего товарища ангела! Это просто невероятно… Почему она это делает? Такая доброта для нее не то что нехарактерна, она даже пугает. Удивительно, что глава гильдии так заботиться о нем, идет на такие меры просто ради того, чтобы Адольф был здоров. Почему? Чем он заслужил такую помощь? За ошибки змея давно полагалось лишить жизни, а вместо этого за него так хлопочут.
— Ну и просьбы у тебя, Юк… — вздохнул крылатый, поворачиваясь к змею. — Я только посмотрю, не дергайся.
Адольф послушно замер на месте.
Сев к нему поближе, Воробей сначала долго всматривался в змея, потом осторожно ощупал его лицо и голову, пройдясь длинными тонкими пальцами по голому черепу со следами ожогов, дырки, оставшейся от уха, пустой глазнице.
— На вас, ланках, раны заживают очень быстро. И у него все уже заросло, — констатировал факт крылатый. — Ран почти не осталось, новая кожа достаточно прочная, глазница здорова, обрубки пальцев затянулись.
Змей вздрогнул. Руку он прятал под плащом. Как же красноволосый мог узнать про пальцы?
— Так ты сможешь его вылечить? — повторила вопрос Юкка.
— Немного есть вещей, которых я не могу сделать, — вздохнул Воробей. Его лицо посерьезнело, он как будто стал старше. Намного старше. — Но он будет орать от боли, как грешник в ласках адского пламени, пока я буду растить ему новый глаз, ухо, восстанавливать кисть, чешую и волосы.
— Потерпит. Пожалуйста, помоги ему, — сдержано попросила Юкка. Это можно было расценивать, как мольбу.
— Ты знаешь, чего мне будет это стоить? — внимательно посмотрел на нее ангел. — Я ослабну настолько, что несколько дней пролежу без сознания, я даже до дома добраться не смогу. Силы, конечно, восстановятся, но фактически я на несколько дней умру. Мне жалко бедолагу, но себя я люблю немного больше. Почему я должен так тратиться на него? Один глаз, одно ухо, одна рука — жить можно.
