— Согласись, было бы странно, если бы я ездил на людях, — хмыкнул царевич, продолжая гладить чешуйчатую спину небольшого дракона. — И это не ящерица и не дракон… Я сам не знаю, кто это. Мне его дядя на девятнадцатый день рождения подарил. Это существо создано специально для меня, — самодовольно похвастал Кудеяр, — Мафусаил обладает разумом, умеет читать и считать, сейчас я учу его говорить. Скажи: «Слава Охмараге!»
— Сва-а О-га-ге! — прокурлыкал дракончик, запрокинув вверх голову.
— Ха-ха! Видите? — улыбнулся Кудеяр, похлопав своего питомца по широкому лбу. — Он умница.
— Да уж… ничего так созданьице, — присвистываю, обходя Мафусаила вокруг.
На самом деле он был чем-то похож на гигантского черного аксолотля-переростка. Узкое тело матово-черного ящера было примерно четыре метра без хвостав длину и полтора метра в ширину. Все насчитывалось три пары ящериных лап, двухметровый хвост с большой перепончатой кисточкой и два крыла, которые в сложено состоянии плотно прилегали к телу и становились почти незаметными. Голова дракончика была особенно забавна. Широкая, плоская, с достаточно длинными закругленными ушами и отростками на щеках. Большие, где-то с крупное яблоко зеленые глаза с узкими зрачками сильно напоминали кошачьи, от чего животное казалось милым и безобидным… пока не открывало широкий рот с двумя рядами острых зубов, похожих на акульи.
Почти все тело ящеры было в ремешках необычного седла, которое располагалось между первой и второй парой ног. Помимо седла на ремешки крепились несколько продолговатых мешков с вещами царевича и, как я поняла, мешок-нора для Саши.
— Ух-ты! — воскликнул попугай у меня на плече. — Какой зверь!
Увидев странную птицу, Мафусаил насторожился, широко раскрыл свои зеленые глаза и расправил странные уши. Леопольд по своей неизменной привычке тут же превратился в такого же. Он был серебристый с темно-бордовыми узорами вдоль боков и прежними изумрудными глазищами.
Радостно курлыкнув, оборотень побежал знакомиться с новым другом, едва не спотыкаясь на коротеньких косолапых лапках. Мафусаил при виде сородича так удивился, что даже открыл рот, но потом, когда Леопольд встал поближе, черный его рассмотрел, понюхал и признал за своего. Вскоре оба ящера радостно носились друг за другом кругами и весело курлыкали.
— Это нормально? — на всякий случай спросил ошалевший от такого зрелища Кудеяр.
— Вполне, — кивнул Дейк.
— Сколько же у него ипостасей? Моя мать знала оборотня с двумя ипостасями, но то был дар богов, а у вашего Леопольда их уже три! Я видел человека, барса, крысу и теперь вот, существо, название которого даже не знаю!
— Он не простой оборотень. Может принимать обличие все живого, что увидит, — объясняю. — Половину жизни он прожил зверем. Мы с Дейком сейчас вывезли его из дома и пытаемся приучить жить нормально, но вот, как видишь, кое-чего у него не забрать и не запретить. Частью души, кажется, он навсегда останется беззаботным животным, — грустно вздыхаю.
— Даже так… Что ж, любопытно, — качнул головой царевич. — Мафусаил! Иди сюда!
Ящер, услышав зов, остановил игру и потрусил к хозяину.
— Поехали, нечего задерживаться, — сказал Кудеяр, забираясь в странное седло. — Саша! — позвал пантеру. Та тут же выбежала из кустов и забралась на спину дракончику, в свою небольшую нору.
— Ар!… - пророкотал Леопольд, подбегая ко мне. Он странно зашевелил пастью, как будто у него к небу прицепилась какая-то пища и он никак не может ее снять. Совладав, наконец, со ртом, Леопольд продолжил. — Я так побегаю пока! — его голос был неузнаваем и очень забавен.
— Хорошо, — киваю, возвращаясь в рощу за Чертом.
Сев кто на кого, мы двинулись дальше по дороге, навстречу этой Долине Смерти.
По пути со мной не разговаривали, Дейкстр по просьбе Кудеяра начал вещать о легендарных монстрах пустыни, причем две трети того, что он говорил, заведомо было приукрашенной ложью. Еще Мафусаил с Леопольдом довольно перемурлыкивали на какие-то свои темы. Время от времени эти двое вновь принимались играть, тогда Кудеяру и Саше приходилось не сладко, так как их начинало качать и трясти во все стороны. Ушастый прикрикивал на своего ящера и тот успокаивался. Через какое-то время все повторялось, и так до тех пор, пока Леопольду не надоело бегать и он не вернулся на свое законное место — в мой шарф.
