Поведение Женека же меня озадачило. Вырвавшись из моих объятий, он запрыгал по полю, громко ругаясь и при этом держась за нижнюю часть своей спины. Придя в себя, он двинулся на меня, размахивая кулаками и громко ругаясь. Его лицо было перекошено от гнева.
- Дай сюда эту деревяшку - заорал он - я её..
Дальнейший поток отборной брани не позволил мне узнать его пожелание. Дело осложнялось тем, что я не мог понять причину его гнева. Наверное, им завладел злой демон, и он не контролировал себя. Конечно, столько раз пройти по проклятой земле! Подняв руки перед собой в священном жесте и направив их на Женека, я стал творить священные символы, произнося молитвы. Однако молитвы действовали плохо. Точку в ситуации поставил Кошак. Схватив Женека за шиворот его костюма, он сильно встряхнул его и призвал дать разъяснения.
По мере того как Женек рассказывал нам о причинах своего гнева, выражение наших лиц менялось. Дело было в том, что при нашем движении мой посох сместился со своего изначального места и повис за моим вещмешком почти горизонтально. Поскольку Женек оставил свою дорожную сумку на другой стороне дороги, то его спина оказалась совершенно не защищённой. При моих прыжках, посох сначала отклонялся вверх и назад, а при приземлении опускался вниз и сильно бил нашего жулика по ягодицам. Опасаясь проклятия страшной магии, Женек вынужден был терпеть, не в силах ни защититься, ни хоть как-то прикрыться от этих ударов. Он жаловался, что теперь его ягодицы превратились в сплошной синяк, скоро распухнут, и это испортит его красивую фигуру. Он не привык прощать такое обращение с собой. Ко мне он не имел претензий, но мой посох теперь можно считать приговоренным. Быть избитым какой-то деревяшкой...
Когда он закончил свой рассказ, на поляне кроме Женека не было ни одного серьёзного лица. Юноша и Воля просто катались от смеха по земле, держась за животы и хлопая себя по телу ладонями. Лева и ассасин хохотали сидя на земле. Смех ассасина оказался звонкий и заливистый. Лева смеялся много тише. Я и Кошак обошлись широкими улыбками. Из меня, правда, вылетало приглушённое фырканье. Эта забавное происшествие разрядило обстановку. Когда все насмеялись, я примирительно поднял руку вверх и заявил:
- Прости уж её. Она ведь не понимает, что делает. Будем считать, что это Господь Бог побил тебя с помощью этой палки за всех обманутых тобой женщин. Считай себя прощённым, отбывшим наказание.
Так мы оказались в царстве Кощея Бессмертного. Спустя какое-то время, успокоившись, мы собрали свои вещи и, оседлав наших коней, отправились вглубь владений нашего врага. Дорога была одна, и вопросов по поводу выбора пути не возникало. Шнурки мы бросили там же на дороге. Конечно, верёвочка была бы не лишней в пути, но брать с собой колдовскую вещь никто не решился. Отъехав на некоторое расстояние, я обернулся. Из кустов выпрыгнул мальчишка, подобрал шнурки и побежал на другую сторону границы, где и привязал их к перекладине шеста.
Царство Кощея
Потянулись будние однообразные дни. Дорога была одна. Она была хорошо наезжена. Казалось, что ею постоянно пользуются. Карт царства Кощея нам не выдали. Вероятно, их и не было в наличии. По этому мы продолжали двигаться по дороге, надеясь, что она нас выведет в нужное место.
Не знай мы, что находимся в другом царстве, то и не заметили бы разницы. По обе стороны дороги расстилались поля, ухоженные и засеянные злаками. Меж ними временами появлялись лесистые разделительные полосы. Ближе к поселениям встречались возделанные фруктовые сады и ягодные кустарники. В полях трудились крестьяне, одетые в широкие, простые рубахи с закатанными до локтя рукавами и соломенные шляпы. В садах мы видели женщин и детей, ухаживающих за деревьями и собирающих урожай. В поймах рек, затапливаемых в период разлива, не было распаханных полей. Зато на неухоженных лугах паслись стада коров и табуны низкорослых лохматых лошадок, малопригодных для военных целей, но незаменимых в сельском хозяйстве. Эти стада и табуны сопровождали пастухи в меховых безрукавках поверх рубах, вооруженные кнутами и дубинами.
