Обе повести начинаются со вступления, гда автор объясняет свое обращение к данному сюжету. Затем следуют сцены в «Викарке». В первой повести пан Броучек изучает брошюрку о Луне, во второй — занят разговорами о подземных ходах и таинственных темницах. В обоих случаях автор как бы намекает на маршруты предстоящих странствий. Рагворачнваются они тоже по cходному плану. И на Луне, и в недрах истории пан Броучек, подобно гeрою «Божественной комедии», обретает своих Виргилиев.
В первом случае это поэт Лазурный, во втором — гусят Ян от Колокола. В каждой из повестей иронически намечена любовная линия, без которой, как известно, не обходится ни один приличный авантюрный роман. На Луне пан Броучек становится объектом безответной любви воздушной Эфирии. В пятнадцатом столетии он сан засматривается на прелестную Кунку. В каждой повести ееть своя кульминация и развязка — возвращение путешественника к исходной точке, на Градчаны.
В обеих повестях автор смело сводит разные языковые пласты, сочетая современную разговорную речь со стилизацией под изысканную «чистую поэзию» или под грубовато-тяжеловесный язык гуситской эпохи. Это создает дополнительный источник комического, вносит забавную путаницу во взаимоотношения персонажей, которые то и дело озадачивают друг друга не только поступками, но и речами.
«Двоичная система», господствующая в повестях, задана и замыслом противопоставить Броучека незнакомой среде, столкнуть разные мировоззрения, — и самой спецификой жанра сатиры, подчеркивающей всевозможные противоречия и несоответствия.
Некоторое пристрастие автора к симметрии, контрастам и параллелизмам можно объяснить и навыками Чеха-поэта. Они помогают автору выпукло выразить идею, экономно и естественно организовать материал. Повести оставляют ощущение изящества и стройности конструкции. В них проявилось свойственное большим художникам чувство гармонии и пропорций.
Рука поэта дает себя знать и в описании старой Праги, Градчан, которые, видимо, не случайно выбраны стартовой площадкой для путешествий Броучека. Дело, наверное, не только в том, что именно на Граде пражском приютилась знаменитая «Викарка», где любил бывать сам писатель; сама романтическая обстановка Градчан прямо-таки располагает к ним. Оттуда одинаково близко и до Луны, и до глубин истории. Луна заливает своим светом градчанские надворья, проплывает над островерхими крышами домов и шпилями костелов, и кажется, что до нее — рукой подать. А дворцы и соборы, крепостные стены и башни стоят как вечные декорации к уже отзвучавшим сценам из давних времен. И прошлое там властно притягивает к себе, разжигает воображение… «Когда, вступив на третий двор замка, оказываешься перед величавым колоссом собора, стремящим к небу каменный лес декоративных колонн и арок, из всех углов вдруг выступают тени тысячелетнего прошлого и наполняют мою фантазию кипением мрачных и пестро-сверкающих образов».
Написанные девяносто лет назад, повести Чеха и по сей день пользуются неизменным читательским спросом. Они выдержали испытание временем и вошли в живой фонд чешской литературы. Связанные со своей эпохой, они неизбежно выходят за ее рамки. Отражая атмосферу конкретного исторического периода, представляют интерес и для грядущих читательских поколений. «Путешествия Броучека» расширяют наши представления о прославленной чешской сатире и о творчестве одного из интереснейших писателей XIX века.
