«Наверняка я попал в еврейский квартал», — сказал он себе. — Только там могут еще быть такие богом забытые углы, куда даже я никогда не заглядывал. Это же скандал, что посреди современного города сохраняются такие уродины. Все говорят об упорядочении, будто бы уже и планы готовы, но я думаю, мы этого упорядочения дождемся скорее, чем родниковой воды, на которой я, вообще-то говоря, и не стал бы настаивать. Наполеона нам не хватает — чтобы пришел, как тогда в Париже, поставил с четырех сторон пушки и сравнял бы все с землей. Вот и было бы упорядочение! Хотя что толку упорядочивать с одной стороны, когда, с другой выбрасываются деньги на реставрацию всяких старых ворот, и башен, и часовен, которых в Праге прорва и которые загораживают нам проход, — а ради чего? Чтобы какой-нибудь полоумный иностранец мог на них глаза пялить? А сколько вместо этого можно б построить прекрасного, прибыльного, высокодоходного жилья! А все потому, что в магистрате заправляют непрактичные ученые да профессорье!» Как можно видеть, пан домовладелец, наперекор своим временным увлечениям стариной, остался пламенным приверженцем передовых идей современности.
Он сделал неокольцо шагов, продолжая свои рассуждения: — И тьма — как в могиле. Вот это хозяйствование! Хоть бы один фонарь оставили гореть! И это почемуто называется у нас «просвещенное руководство городом». Для чего существует объединенное газовое хозяйство? На что идут все доплаты к налогам, которые прямо с мясом от себя отрываешь? Если не хочешь ложиться спать с курами, то берегись — в боковых переулках непременно расквасишь нос или поломаешь ребра. И костей не соберешь! Таких мостовых постыдились бы в самой захудалой провинции. А, чтоб тебя!
Последний яростный вопль относился к обширной луже, в каковую неожиданно для себя вступил пан Броучек, отчего ее неизвестного происхождения содержимое с громким всплеском и чавканьем взметнулось высоко, окатив нашего пешехода.
— Нет, про это я сообщу в газету! — возопил пан Броучек, пылая праведным гневом. — Тотчас же, с утра, пусть даже это обойдется мне в пятерку. Сие переходит всякие границы! Эдакие пруды посреди улицы! А вонь! Месяц теперь не отобьешь запах от моих невыразимых. А еще толкуют об общественном здравоохранении! Интересно, для чего мы содержим штат городских эскалопов или как там называются эти дармоеды. Видно, для того лишь, чтобы мытарить порядочных людей. У меня они переселяют жильцов из подвальных квартир — там, видите ли, немножко капает со стен, — а тут, на общественной улице, можно утонуть бог знает в каком дерьме.
Он зажег спичку и посветил на землю.
— И-и-и! Да тут каждый выливает на улицу свои помои и все что ему заблагорассудится. Ну погоди, достопочтенный магистрат, это мы отразим в хорошенькой статейке, которую вам не захочется повесить в рамочке на стенку. Вот высплюсь и сразу пойду к перчаточнику Клапзубе, пусть он мне напишет. И полицию тоже надо пропесочить. Уверен, что ночью сюда ни один постовой носу не кажет. А ведь в такой тьме кромешной нехорошие люди вполне могут свернуть тебе шею, и охнуть не успеешь; темнотища очень подходящая.
Тем временем он дошел до угла и с надеждой заглянул в поперечную улицу, отходившую налево.
— И тут — тьма как в подземелье! Все будто вымерло. Ни души кругом, чтобы можно было хоть спросить, где я, собственно, нахожусь. Это же скандал, когда старый пражанин в своем родном городе должен спрашивать дорогу, будто паломник ко святому Яну Непомуцкому. Я-то думал, что знаю в Праге каждый дом — а вот уже вторая улица, и я ее не знаю, будто я опять на Луне. Нигде в Праге не попадались мне такие ряды странных фасадов и острых крыш, столько башенок и галерей. Не иначе попал я в какойто квартал, где давно не был, а за то время господа архитекторы понастроили тут кучу домов по нынешней сумасброднрй моде! Раньше как было: гнали четыре ровные стены, на них ставилась трехскатная крыша — и вот тебе дом, все как полагается. Ну, наверху, конечно, труба, а впереди два-три ряда нормальных окон радость посмотреть. А теперь — сплошные башни, галереи, колонны, нолным-полно всяких рож и уродов, да еще какая-то пестрая роспись пошла, прямо голова кругом. Архитекторы уже не знают, как еще у дураков деньги из карманов выуживать!
