К концу четвертого дня пришла радиограмма от Билла о том, что все в порядке и самолет может вылетать. Весь этот и следующий день ушел на погрузку товаров, а потом наконец наступил наш черед.
Мы попрощались с Тимом, которого обязанности вынуждали остаться в Джорджтауне, чтобы заботиться о животных из Рупунуни, и, обвешанные аппаратурой, залезли в «дакоту».
Лететь над джунглями довольно скучно. Внизу под нами простирался ровный, бескрайний океан зелени. Под зеленым, волнистым покровом таилась многообразная жизнь, и лишь иногда над верхушками деревьев вспархивали птицы, похожие на летающих рыб. Изредка, словно острова посреди зеленой стихии, мелькали небольшие поляны, усеянные крошечными хижинами.
Через час, однако, вид изменился: мы подлетали к горному хребту Пакарайма, который на юго-западе замыкает горные твердыни Мазаруни. По склонам зеленели леса, выше тянулись откосы, такие крутые, что деревья на них не росли, и перед нами во всей красе открылись светло-кремовые уступы.
Всего за несколько минут мы перелетели через массив, который казался непреодолимым препятствием прежним путешественникам, и вот уже под нами змеится юная река Мазаруни, которая даже в этих местах достигала 45 метров в ширину. Вдруг словно по волшебству в середине леса появился квадрат открытой саванны. На одной из его сторон мы увидели хижину, а рядом с ней — две крохотные фигурки. Это были Билл и Дафна Сеггар.
«Дакота» описала круг и пошла на посадку. Приземление оказалось довольно жестким, но вины пилота в том не было: самолет садился не на асфальтовую полосу, а на обычную деревенскую грунтовую дорогу, которую Билл Сеггар вместе со своими индейцами-помощниками расчистил от валунов, булыжников и буйной растительности.
Сеггары, оба босиком, вышли нам навстречу. Дафна — в шерстяном спортивном костюме, подчеркивающем высокий рост и стройность, Билл — в шортах цветах хаки и рубашке, расстегнутой до груди; судя по мокрым волосам, он только что вылез из реки. При виде нас хозяин этих мест с облегчением вздохнул: тем же самолетом прибыла последняя часть груза, и теперь припасов вполне хватит, чтобы пережить сезон дождей. Он должен был начаться не раньше чем через месяц, и, следовательно, если все будет хорошо, у нас в запасе недели четыре есть.
«Но тут никогда наверняка не знаешь, — предостерег нас Билл. — Дожди могут начаться хоть завтра. А если начнутся, мы всегда можем отправить вас амфибией по одному. За бешеные деньги».
Ночь мы провели в полуразрушенной хижине на взлетной полосе в Имбаимадаи. Наутро Билл посоветовал как можно скорее отправиться к верховьям Мазаруни, а оттуда идти на Каровриенг, один из самых мелких притоков главной реки, который течет по малонаселенной и почти неизученной местности. «Что там можно увидеть?» — спросили мы.
«Знаете, — сказал Билл, — в этих местах людей нет, поэтому должно быть немало дикой живности. Год или два назад я обнаружил там очень славный водопад, а еще непонятные картинки, которые индейцы оставили на скалах. Эти рисунки мало кто видел, и никто о них толком не знает. Думаю, вам стоит на это взглянуть».
Билл ожидал еще несколько самолетов с припасами, хотя самое насущное уже прибыло. Однако самолет, который должен был прилететь первым, задерживался на несколько дней, поэтому на следующее утро наш хозяин решил, что они вместе с Дафной вполне могут нас сопровождать в первый день странствий. Итак, мы впятером забрались в огромное, больше 10 метров длиной, каноэ с мощным мотором, которое Билл обычно брал для путешествий по окрестностям. С нами отправилась компания из шести мальчиков-индейцев.
День выдался великолепный. Мы впервые так близко увидели сельву, плыли в солнечном свете вдоль каньона, под нами мирно текла прозрачная, коричневая река, а по обе стороны зеленой стеной возвышался тропический лес. Кроны величественных амарантовых деревьев, нектандров и деревьев мора, до 15 метров в высоту, оплетали цепкие ползучие стебли и лианы; за плотной завесой из них был почти не виден лес. Ближе к земле невысокие кусты жадно тянулись к солнечному свету, которого им так не хватало в сумрачных тропиках. Однако сплошная стена вокруг нас не была монотонно зеленой: то там, то здесь буйную растительность яркими полосками прореживали мелкие гроздья золотисто-красных свежих побегов, какие появляются перед сезоном дождей.
