– Вы говорили, что это место навевает вам печальные воспоминания? – осторожно напомнил он.
– Странно, но сейчас мне очень хочется оказаться там. Наверное, это наступающее Рождество все преображает… – Но про себя Энн подумала, что все преображает присутствие Ричарда. С ним даже самое мрачное место показалось бы ей сказочным. При этой мысли ее сердце сладко замерло, как в детстве, когда она слушала сказки миссис Босуорт. Неужели это и есть любовь? Вот она и пришла к ней. Наверное, ей следует вести себя иначе, осмотрительнее и благоразумнее, но Энн готова была отказаться от этих похвальных качеств. Слишком долго она вела себя, как пай-девочка.
Машина между тем летела вперед, и дворники энергично сметали со стекла крупные снежные хлопья. Шоссе причудливо петляло между живыми изгородями. Минут через десять они выехали к роще, где дорога резко сворачивала влево. В сгустившейся темноте местность выглядела бы очень мрачно, но так кстати выпавший снег освещал все вокруг бледным сиянием.
Подъездная аллея изгибалась между деревьями, и Энн жадно вглядывалась в темневший парк, который в детстве был знаком ей до каждого деревца.
– Вот и старая лиственница на повороте! – воскликнула она, вскидывая руку, отчего Глостер на ее коленях пробудился и недовольно зевнул. – В ее дупле мы с Надин прятали послания друг для друга!
В следующий миг из-за деревьев вынырнул особняк из серого камня, с многочисленными трубами на покатой крыше. Перед домом росли густые заросли кустарника, придававшие мрачноватый вид не только всему пейзажу, но и самому дому. Ричард затормозил перед невысоким крыльцом. Машина проложила в запорошенной снегом аллее две глубокие колеи.
К большой двери вели три широкие гранитные ступени. Энн выбралась наружу, Глостер выскочил вслед за ней и забегал, высоко вскидывая лапки. Он должен был оценить ситуацию, определить, не опасно ли для его хозяйки это новое место.
– Открывайте дверь, а я заберу продукты из багажника, – предложил Ричард.
В темноте Энн не сразу удалось нашарить замочную скважину. Дверь раскрылась бесшумно. Протянув руку, Энн нащупала выключатель. Вспыхнул свет и озарил коридор, уводивший в глубь дома. Глостер бесстрашно побежал вперед.
Двери гостиной, находившиеся справа, были распахнуты. В противоположной стене три высоких окна выходили в парк, но сейчас за ними было черным-черно. Энн зажгла свет в гостиной, где около камина стояли два старых кресла и низенький столик. Сзади подошел Ричард и остановился, оглядываясь.
– Вот и семейное гнездо Салливанов, прошу чувствовать себя как дома, – сказала Энн, оборачиваясь к нему. – Перед вами гостиная, а прямо по коридору – кухня. Продукты можно отнести туда. Надеюсь, плита работает.
– У вас здесь хороший запас угля. Если можно, я растоплю камин, – сказал Ричард. Энн с удивлением увидела около камина ведро, наполненное углем.
– Дом отапливается снизу, из бойлерной. Достаточно только нажать кнопку…
Она оглядывалась по сторонам с удивлением – в комнате и коридоре было чисто, здесь явно делали уборку. Никакой паутины на стенах, и пыль припорошила гладкие поверхности мебели разве чуть-чуть. Интересно, что ждет ее в кухне?
Она прошла до конца коридора, Ричард за ней. Включенная лампа осветила большой разделочный стол и светлые деревянные шкафчики на стенах. Около мойки стояли тарелки и чашки, словно ими кто-то пользовался и не убрал в шкаф. С нарастающим удивлением Энн открыла дверцы шкафа. На полках стояли пакетики с крупой, сахаром, мукой, чаем.
Ричард обвел взглядом обстановку кухни и подытожил:
– Здесь ничего не меняли с сороковых годов, только печь «Ага» заменили на электрическую плиту. Не знаю, как вы, а мне всегда не по себе в кухнях с обилием бытовой техники.
– Мне тоже, – кивнула Энн, подумав про себя, что их вкусы опять совпали. – Я люблю старые вещи и старые дома.
– Видимо, здесь вход в бойлерную, – кивнул Ричард на арку, откуда вниз вели крутые ступени. – Надеюсь, что отопление включить сумею.
– Предупреждаю только, что я ни разу не поджигала рождественский пудинг! – крикнула ему вслед Энн. – Как бы не переборщить с бренди.
