Путешествие в Икстлан - страница 76

От слов дона Хуана меня бросило в дрожь. Покой, сумерки, величественные суровые картины окружающей природы – все это было отдельными чертами, соединение которых рождало в воображении фантастические образы последнего танца воина – танца силы.

– Можешь ли ты научить меня этому танцу, невзирая на то, что я – не воин? – спросил я.

– Тот, кто охотится за силой, должен научиться этому сам, – ответил он. – И сейчас я ничем не могу тебе помочь. В скором времени у тебя, возможно, появится достойный противник. Тогда я покажу тебе первое движение твоего танца силы. А все остальные его элементы тебе придется находить самостоятельно, и это станет делом всей твоей жизни. Каждое новое движение ты будешь добывать в борьбе за силу. Так что, собственно говоря, танец воина – это история жизни, история его личной борьбы, которая растет по мере того, как растет его личная сила.

– И что, смерть действительно останавливается, чтобы посмотреть на танец воина?

– Воин – всего лишь человек. Простой человек. И ему не под силу вмешаться в предначертания смерти. Но его безупречный дух, который обрел силу, пройдя сквозь невообразимые трудности, несомненно способен на время остановить смерть. И этого времени достаточно для того, чтобы воин в последний раз насладился воспоминанием о своей силе. Можно сказать, что это – сговор, в который смерть вступает с тем, чей дух безупречен.

Меня одолело любопытство, и я задал вопрос, который, по правде говоря, был праздным. Я спросил дона Хуана, знал ли он воинов, которые умерли, и известно ли ему, как последний танец повлиял на процесс умирания.

– Прекрати, – сухо ответил он. – Смерть – это слишком серьезно и фундаментально. Умереть – не просто подрыгать ногами и задубеть.

– А я тоже буду исполнять свой последний танец перед лицом смерти?

– Непременно. Ты охотишься за личной силой, хотя пока что и не живешь как воин. Сегодня солнце явило тебе знак. Все лучшее, что ты сделаешь в своей жизни, будет сделано в конце дня. Путешествия по утрам тебя не привлекают. Но умирающее солнце – темно-желтое слепое солнце – твое. Ты не любишь жару, ты любишь закатное солнце. И поэтому твой последний танец будет совершен на этой вершине в конце дня. И в этом танце будет твой рассказ о борьбе, о битвах, в которых ты победил, и о тех, которые проиграл, о радостях и разочарованиях, обо всем, что было встречено тобой в походе за личной силой. Твой танец поведает об открывшихся тебе тайнах и о чудесах, ставших твоим достоянием. Так же как сегодня, умирающее солнце опалит тебя, но не обожжет. Будет дуть мягкий теплый ветер, и вершина холма задрожит. И когда твой танец подойдет к концу, ты посмотришь на солнце, посмотришь в последний раз, потому что больше ты не увидишь его никогда – ни наяву, ни в сновидении. А потом – потом смерть позовет тебя, указав на юг. В бесконечность.

– Смерть – это личность, дон Хуан? – спросил я, усаживаясь на крыльце.

Во взгляде дона Хуана отразилось замешательство. Он держал сумку с продуктами, которые я ему привез. Осторожно поставив ее на землю, он сел напротив меня. Я почувствовал воодушевление и объяснил, что меня интересует, является ли смерть личностью или выглядит как некое существо, когда наблюдает за воином во время его последнего танца.

– Какая разница? – спросил дон Хуан.

Я сказал, что меня впечатлил этот образ. Поэтому мне интересно, каким образом дон Хуан к нему пришел. Откуда он знает, что дело со смертью и последним танцем воина обстоит именно так.