Дон Хуан пристально посмотрел на меня, потом закрыл лицо руками и усмехнулся.
– Ты на самом деле попал в крутой оборот, – сказал он. – На твоем пути оказался достойный противник, и впервые в жизни ты не можешь позволить себе разгильдяйства. На этот раз тебе придется освоить совершенно новое для тебя делание – делание стратегии. Если ты выстоишь в схватке с Ла Каталиной, то настанет день, когда тебе нужно будет поблагодарить ее за то, что она заставила тебя изменить твое делание.
– Боже, какой ужас! А если я не выстою?
– Воин никогда не индульгирует в таких мыслях. На той вечеринке, например, ты был шутом. Не потому, что задача быть шутом вытекает из твоей стратегии, но потому, что ты сам отдался во власть этих людей. Ты никогда не утруждал себя самоконтролем, поэтому в конце концов был вынужден от них убегать.
– Что же мне следовало делать?
– Не ходить туда вообще, а если и идти, то только для того, чтобы совершить какой-нибудь особенный поступок. После дурацкой ситуации с пьяными мексиканцами ты был ослаблен. И Ла Каталина не преминула этим воспользоваться. Потому она и устроилась у тебя на пути. Твое тело почувствовало, что тут что-то не то, но ты все равно с ней заговорил. И это было ужасно. Во время столкновения с противником ты не должен произносить ни слова. А потом ты повернулся к ней спиной. И это было еще хуже. Но вслед за этим ты побежал. И вот хуже этого ты уже ничего не мог придумать. Если бы на месте этой ведьмы оказался настоящий магический воин, он уложил бы тебя на месте уже в тот момент, когда ты повернулся спиной. Единственная защита мага – не двигаться с места и исполнять свой танец.
– О каком танце ты говоришь? – спросил я.
Он ответил, что «кроличий бой», которому он меня научил на днях, – первое движение танца воина. Того самого танца, который воин оттачивает и развивает всю свою жизнь, а потом использует во время своей последней стоянки на этой земле.
Тут в сознании моем что-то наконец прояснилось, и возникли кое-какие соображения. С одной стороны, я не мог не признавать реальности всего, что происходило во время моей первой стычки с Ла Каталиной, и, безусловно, существовала возможность того, что она меня действительно преследует. Но с другой стороны, я не мог понять, каким образом она это делает, и потому у меня возникло подозрение, что дон Хуан просто разыгрывает меня и сам производит многие из тех жутких эффектов, которые я наблюдал.
Вдруг дон Хуан посмотрел на небо и сообщил, что теперь – самое время съездить взглянуть на ведьму. Он заверил меня, что это почти совсем не опасно, поскольку мы всего лишь просто проедем мимо ее дома.
– Тебе нужно только на нее взглянуть, – объяснил он. – Тогда все сомнения так или иначе отпадут.
Руки мои начали обильно потеть, и мне пришлось несколько раз вытереть их полотенцем. Мы сели в машину. Дон Хуан велел мне ехать сначала по трассе, а затем свернуть на широкую немощеную дорогу. Я вел машину по самой ее середине, потому что тяжелые грузовики и тракторы выдавили в земле довольно глубокие колеи и моя машина оказалась слишком низкой для того, чтобы ехать по правой или левой стороне. Мы медленно продвигались вперед, окруженные облаком пыли. Грубый гравий, которым когда-то были засыпаны выбоины, во время дождей смешался с грязью, и теперь сухие комья из камней и глины с грохотом колотили по металлическому днищу автомобиля.
Когда мы подъехали к небольшому мостику, дон Хуан велел притормозить. Возле моста сидели четверо индейцев. Они приветливо нам помахали. Я не был уверен, что знаком с ними. Мы проехали мост, и дорога слегка повернула.
– Вот ее дом, – шепнул дон Хуан, указывая глазами на белый дом за высокой изгородью.
Он велел мне развернуться, остановиться напротив дома и наблюдать, ожидая, пока подозрения колдуньи не разыграются настолько, что она решится выглянуть на улицу.
Мы простояли там, наверное, минут десять. Мне это время показалось бесконечностью. Дон Хуан не произносил ни слова. Он неподвижно сидел и смотрел на дом.
– Вот она, – сказал он, и тело его неожиданно вздрогнуло.
Я заметил внутри дома зловещий силуэт женщины.
