Только когда он поднял ее на руки и понес, она осознала, что обнажена, что оба они обнажены, и соприкосновение обнаженных тел усилило дивное ощущение близости. Тарик уложил ее на мягкий персидский ковер перед письменным столом, встал на колени, готовый соединиться с ней.
Сара любовалась им, ее тело раскрывалось ему навстречу и дрожало в ожидании. Тарик обхватил ее ягодицы, и она почувствовала, что он входит в нее, и вскрикнула, когда он остановился. Но это была лишь пауза, чтобы разрушить барьер, мешавший им обоим. Легкая боль мелькнула и утонула в наслаждении. Сара обвила Тарика ногами, словно взяла в плен, и окунулась в море блаженства.
Его губы снова властвовали над ее губами, пылко, собственнически, и она сдалась, позволяя ему делать все, что он хочет. Потому что теперь ничто не имело значения, кроме их близости, и он вел ее за собой в неизведанное, поднимая на восхитительную вершину к наивысшему наслаждению.
Тысячи раскаленных иголок словно вонзались в ее тело, наслаждение становилось мучительным, требовало выхода, освобождения… И словно мир взорвался вокруг нее, словно вспыхнула суперновая звезда, и она парила в невероятном свободном падении, качаясь на волнах любви. Ее сердце пело гимн радости, ее мозг пытался и не мог охватить это чудо, ее тело тонуло, тонуло в блаженном покое.
Сара открыла глаза. Тарик смотрел на нее. Его глаза победно сияли.
– Это я могу тебе подарить, – тихо сказал он, охваченный чувствами, которые не мог выразить словами.
Он нежно погладил ее щеку, губы, поцеловал их, поцеловал ее снова опустившиеся веки, затем с долгим вздохом притянул ее к себе, перекатился на спину и прижал к себе ее тело. Его руки ласкали волосы, спину Сары, и она затерялась в нем. Он был ее миром. Кроме него, ничего не существовало. Она дышала в одном ритме с его дыханием, ее сердце билось в унисон с его сердцем. Он столько подарил ей и продолжал дарить! Больше, чем она когда-либо могла вообразить.
– Ты устала?
Его странно напряженный голос пронзил уютную пелену ее блаженства. Он удовлетворил ее желания, но у нее не было опыта, она не знала, удовлетворен ли он. Что, если она не оправдала его ожиданий? Может, увлеченная собственными переживаниями, она разочаровала его? Не чувствует ли он себя обманутым?
– Ты хочешь еще? – спросила она вместо ответа.
Его руки властно обхватили ее, и он тихо рассмеялся.
– Еще, и еще, и еще. Я готов взять все, что ты позволишь мне, Сара. Все до конца.
Она улыбнулась, понимая, что он просто заглядывает в будущее, предчувствует новые наслаждения.
– Я тоже, – согласилась она. – Я тоже хочу еще.
Тарик вздохнул, его тело расслабилось.
– Так тому и быть, – прошептал он, обнимая ее еще крепче. Его глаза сверкнули темными синими молниями. – Ты остаешься со мной по собственной воле, – заявил он, не оставляя ей шанса на отказ.
– Да.
Он освобождал ее, как заложницу, призывал решить, останется ли она с ним не ради отца, не ради Джесси и близнецов, а только ради себя.
– Да.
Высвободившееся наконец желание разгоралось в его глазах, и она с упоением поцеловала его, так же страстно, как он целовал ее, скрепляя поцелуем новый договор.
Она не поняла, что Тарик хотел, чтобы они были только любовниками; не поняла, что у их договора есть границы; не поняла, что слишком многое стоит на их пути и не позволяет ему давать обещания.
Она любила его и чувствовала себя любимой.
И этого было более чем достаточно.
В этот момент.
