Отсчитывая секунду за секундой, я мысленно, закрыв глаза, представлял, как конверт проскакивает сложные этапы проверки, сортировки и маркировки. И если я не ошибался, всего через пару минут письмо должно было принести нам благую весть. Мне — звание знатока, а моему наставнику — степень мастерового.
Машинерия работала безукоризненно: ровно, четко, ни единого постороннего звука.
Еще пара вдохов, и письмо оказалось на последнем конвейере. Над махиной стали медленно, словно шасси, выползать огромные стеклянные трубы. Семь — по количеству отсеков [4] в нашем городишке.
Резкий звук — вжик — сигнализировал о вступлении в завершающую стадию. Я почти ликовал, так же как и мой великий учитель. Письмо должно было отправиться в один из участков города, достигнув искомого адресата. А в каждом из районов имелась своеобразная ловушка, которая обязана была в буквальном смысле захватить присланное письмо в свои сети.
Но данные тонкости Босвел уже давно объяснил высоким шишкам из Гильдии, и те в момент испытания уже не задавали лишних вопросов.
— Сейчас, господа, еще немного терпения, — предупредил виртуоз. — Скоро письмо отправится. Полет пройдет мягко и стремительно. Так что вскоре подобные устройства научатся переправлять даже посылки. Стоит только немного доработать ловушку. Верно, Сти?
— Ну, не будем забегать так далеко вперед, многоуважаемый виртуоз, — поспешил остановить его Цириус.
— Кстати, а куда именно должно отправиться ваше послание? В какой отсек? — вмешался в разговор рыжеволосый кранкс.
— Ну, конечно же, в самый отдале… — начал было Босвел и запнулся на полуслове.
Почти насладившись скорой победой, я внезапно почувствовал, как улыбка сползает с моего лица. Не в силах поверить такой неосмотрительности, я, стиснув зубы, едва не хлопнул себя в отчаянье по лбу. Настроившись на презентацию, мой наставник, переволновавшись, кажется, забыл об одной очень важной вещи — он так и не удосужился указать адрес. Я припомнил белоснежный конверт, лишенный всяких записей, и помрачнел еще сильнее. Неслыханная оплошность! И я тоже хорош, оставил без внимания такую мелочь, как координаты.
Слава Открывателям, комиссия не отметила данного нарушения и смиренно дожидалась окончания работы.
Машинерия застыла, будто в ней разом закончился весь пар, масло и выпали все подшипники. Босвел бы назвал подобное состояние мертвым. В любом другом случае я обязательно бы с ним согласился, но сейчас мне никак не хотелось в это верить. Наша пневмопочта, прекраснейшая «Пышка», просто замерла, перестав издавать присущий машинериям звук. Никаких тресков, свистов, поскрипываний и шипения.
Мой покровитель, выпучив глаза и открыв рот, наблюдал за происходящим — у него, как и у меня, просто не нашлось слов, чтобы объяснить случившееся.
— Что-то не так? — уточнил кранкс.
— Может быть, подбавить пара? — предположил гном.
— Или лучше отложить инспекцию до лучших времен, — констатировал мистер Цириус и уже собрался направиться к воротам, когда в «Пышке» что-то ухнуло.
Председатель комиссии удивленно повернулся. Затем в машинерии хрюкнуло, свистнуло, крякнуло, и произошло то, чего никто из нас не ожидал.
Взрыв случился стремительно и неотвратимо.
Я стоял дальше всех и поэтому пострадал меньше всего. Невидимой волной меня отбросило в сторону к старой засохшей яблоне, которую уже несколько лет собирались выкорчевать, но у виртуоза никак не доходили руки. Представителям комиссии повезло гораздо меньше. Гнома швырнуло в кусты торгинской колючки, росшей возле ограды в назидание пронырливым мальчишкам, воровавшим у мистера Босвела вишню. Кранкс совершил еще более опасное путешествие: перелетев через машинерию, он оказался в бочке с противным смоляным раствором, приготовленным для нового изобретения господина. И, наконец, мистер Цириус просто упал навзничь и, закрыв глаза, видимо, приготовился умереть, так и не выдав патент на очередное детище виртуоза. Сам Босвел отделался легким испугом, который забросил его на нижнюю ветку ближайшего дерева.
Охая и ахая, комиссия медленно собралась обратно в кучу. Видок у них, надо заметить, был не ахти. Гном, потирая ушибленный бок, выдирал из бороды колючки, кранкс сплевывал темную жидкость, а мистер Цириус с обгорелыми усами и кончиками пиджака напоминал зажаренного гуся и тихо подвывал, произнося каждое слово нараспев. А сказать им было что.
