— Куда вы поедете?
— Сначала в долину Пекос, а затем через Техас в Сан-Антонио. Потом — на север, в Канзас, по старым маршрутам перегона скота. На всем пути буду фотографировать, что приглянется.
— Вы к тому же и фотограф?!
Симпатичная девушка явно переигрывала роль восторженной почитательницы. В конце концов не Хэмингуэй же стоял перед ней!
— В свое время я служил журналистом в местной газете. А там учишься быть всем понемножку. Но это было еще до войны. Писать я стал позже.
— Все это звучит просто захватывающе! — объявила девица, — Но мне очень жаль, что вы уезжаете. Я так надеялась… Если бы у вас нашлось время… Я имею в виду, что хотела попросить вас об одолжении. Когда мистер Даррелл сказал, что вы настоящий, взаправдашний писатель… — Она заколебалась, потом смущенно рассмеялась, и я тут же понял, что последует дальше. Девушка продолжала:
— Правду сказать, я и сама пыталась сочинять и жажду поговорить с кем-то, кто…
Меня спасло появление Френ Даррелл в сопровождении Тины и ее компаньона. Френ была одета почти так же, как и мисс Герера. Разве что ее голубое платье «фиеста», талия, руки и шея были еще больше нагружены индейскими драгоценностями. Что ж, она могла себе это позволить: кроме жалованья Эмоса у нее имелись и собственные средства. Представив вновь прибывших моей собеседнице, хозяйка дома повернулась ко мне.
— А вот с этим джентльменом, дорогая, я особенно хочу вас познакомить, — объявила Тине Френ высоким прерывистым голосом, — Это наша местная знаменитость — Мэтт Хелм. Мэтт, а это — Маделайн Лорис из Нью-Йорка и ее муж. Черт, я забыла, как вас зовут.
— Фрэнк, — подсказал блондин.
Тина уже успела протянуть мне руку в знак приветствия. Смуглое красивое лицо, гибкая фигура. В черном платье без рукавов, маленькой черной шляпке (фактически просто клочок вуали) и длинных черных перчатках — от нее нельзя было отвести глаз. Я хочу сказать, что все эти местные одеяния очень милы, но если дама выглядит, как, например, Тина, зачем ей наряжаться, словно скво из племени навахо?
Тина протянула мне руку таким грациозным жестом, что мне невольно захотелось щелкнуть каблуками, склониться в низком поклоне и поднести кончики ее пальцев к губам. И я тут же вспомнил, как давным-давно мне очень недолго пришлось изображать из себя прусского дворянина. Разного рода воспоминания нахлынули на меня, и перед моим мысленным взором отчетливо встала картина — сейчас она казалась просто невозможной, — как я и эта изысканная, изящная дама предавались любви под дождем в канаве, в то время как солдаты в немецкой военной форме, разыскивая нас, обшаривали рощу. И еще я вспомнил ту неделю в Лондоне… Глядя ей в лицо, я увидел, что и она тоже сейчас вспоминает об этом. Неожиданно тонкие пальчики шевельнулись в моей руке определенным движением — это был сигнал, требующий подчинения и утверждающий ее главенствующую роль.
Я ждал чего-то в этом роде. Глядя ей прямо в глаза, я не сделал ответного движения пальцами, хотя хорошо его помнил. Она слегка прищурилась и убрала руку. Я повернулся, чтобы обменяться рукопожатием с Фрэнком Лорисом, если его и вправду так звали, что было крайне сомнительно.
Судя по всему, он был из тех, кто любит крушить костяшки пальцев, и так и оказалось. По крайней мере, он старался. Когда ничего такого не случилось, он тоже попытался подать мне знак пальцами. Чертовски здоровенный субъект. Немного не дотянул до моего роста (это мало кому удается), но гораздо плотнее и тяжелее плюс видавшая виды физиономия гориллы-профессионала. Нос ему сломали много лет назад — возможно, в колледже во время игры в футбол, но я как-то мало в это верил.
Занимаясь в общем-то тем же делом, со временем начинаешь различать этот тип людей. Какая-то напряженность в глазах и сжатых губах. Как бы скрытое ожидание опасности в каждой позе и каждом движении. Почти неуловимое презрение к окружающим, выдающее их тем, кто умеет видеть. Даже у Тины, несмотря на шампунь, духи, нейлон и тому подобные штучки, чувствовалось то же самое. Я это отчетливо видел. Когда-то и я был таким же, хотя считал, что уже давно утратил эти качества. Сейчас, впрочем, я уже не был так в себе уверен.
