Диктор сложил пальцы в блестящих черных перчатках домиком, затем плавным жестом раскрыл ладони по направлению к зрителям, словно протягивая им невидимый дар.
- Прискорбно видеть, как народ Америки блуждает в потемках, ведомый лживыми проводниками, - сдержанно произнес черный диктор. - Скажу искренне, нам жаль смелых американских парней, бессильных против новейшей техники, погибающих за интересы чуждых Конфедерации народцев. Однако, таков был их выбор. Если некто соблазняется посулами лживых плутократов, он должен принять все последствия такого решения.
Блондин вздохнул, в его взгляде отразилось нечто, отдаленно схожее с сочувственным пониманием.
- Но до сего момента эти последствия затрагивали лишь тех несчастных, кого плутократия выставила на передний край, вынудив сражаться и гибнуть под нашими победоносными ударами. Пришло время показать всему народу Америки, насколько тяжким может быть бремя противоборства с истинными людьми. Быть может, этот урок покажется кому-то чрезмерно жестоким, но в конечном итоге он направлен во благо. До новых встреч.
Трансляция прервалась, на экране остался лишь черный фон с маленьким логотипом «American News Company» в углу.
Из динамиков донесся женский голос, в котором отчетливо звенели нотки паники:
- По техническим причинам, трансляция из Нью-Йорка прервана. Ожидайте экстренного выпуска новостей.
«Реклама» - сообщила надпись на экране. Из освещенного утренним солнцем ангара выкатывалась по широким рельсам причальная мачта-мотриса, за ней тянулся малый дирижабль-разведчик с эмблемой «Эшелона» на борту. «Лучшие воины Конфедерации...» - начал было бодрый голос, потом изображение дернулось, и пошла реклама моторного масла «Шелл».
- Похоже, бодалово докатилось и до американцев, - задумчиво протянул Шафран.
Крамневский ничего не сказал, он быстрым шагом, на грани бега, вышел из кают-компании, отправляясь в радиорубку. Как командир «Пионера» он обладал правом свободного круглосуточного доступа к связи. Понятно, что у конфедератов произошло что-то страшное, но что?..
* * *
- Он горит, пылает от края до края. Здесь, на окраине, нет электричества, но при свете этого огня можно свободно читать газету. Дороги забиты, движения почти нет. Попробую раздобыть противохимическую накидку и пробраться в город.
Строгий голос сделал паузу, динамик дорого радиоприемника донес тихий стеклянный звон – похоже, диктор налил стакан воды. После короткой паузы голос продолжил:
- Наш специальный корреспондент передавал последние новости из пригородов Нью-Йорка через любительскую радиотелеграфную станцию. Оставайтесь с…
Марк Келли, первый помощник президента Конфедерации, щелкнул тумблером, выключая аппарат, звук в динамике умер с тихим шипящим присвистом. Келли остался стоять возле тумбы с приемником, скрестив руки на груди.
- Это катастрофа, - тихо произнес президент Эндрю Амбергер, откидываясь на спинку высокого кресла и прикрывая ладонью глаза. – Это настоящий Армагеддон.
Над Ричмондом и высотами долины Шоко, где располагалась резиденция президента, роились гиропланы. Все патрульные дирижабли поднялись по тревоге, прожекторы, словно длинные световые карандаши, шарили в ночном небе. Сквозь окна президентской резиденции доносились завывания тревожных сирен – красная тревога охватила все восточное побережье.
- Через четверть часа совещание штабного комитета. Я должен олицетворять решимость и готовность, но не представляю, что им сказать. И еще менее представляю, что сказать нации, - честно признался президент. - «Эшелон» сожрал миллионы долларов, но оказался ни к чему не пригоден, кроме набегов на отдельные корабли! Вся хваленая система оповещения оказалась бесполезна, мы получаем сведения по радио и из газет. Выходит, пресса и ANC знают больше генералитета и меня!
Первый помощник молчал. Он хорошо знал, что в такие минуты Амбергеру лучше выговориться, сбросить напряжение в монологе перед единственным человеком, которому президент изредка открывался. Перед кем еще можно показать истинные мысли, как не перед другом детства?..
- Почти полгода трудов… А они прошли всю защиту как нож сквозь масло… - уже тише поговорил Амбергер. – Что же теперь делать?..
