- Но тогда все должны лечить одинаково, - отметил Поволоцкий, естественным образом продолжая начатую Юдиным мысль. Отметил и только после этого понял, что на самом деле вырвалось из его уст.
- Единый шаблон военной хирургии … - произнес Сергей Сергеевич таким тоном, словно слова были материальны и повисали в воздухе подобно легчайшим и очень хрупким снежинкам. Помолчал и добавил. - Единая доктрина лечения. Именно она свяжет все воедино, и мы обретем новую законченную систему.
Юдин вновь сел, словно ослабевшие ноги с трудом удерживали его. Теперь речь профессора утратила традиционную витиеватость и построение как на уроках риторики, он говорил короткими чеканными фразами:
- Три кита: интенсивная работа – это раз; полное освобождение хирургов от хозяйственных и административных работ – это два; все сложные медицинские манипуляции должны проводиться на уровне дивизии или отдельной бригады, хирург не работает на поле боя – это три.
Сергей Сергеевич перевел дух, вытер пот с раскрасневшегося лба и закончил:
- А самое главное - общий шаблон лечения, одинаковый на всех этапах, так, чтобы раненого можно было свободно эвакуировать, перевозить и передавать от врача к врачу без риска, что его внезапно начнут перелечивать. Вот тогда это заработает. Лучшие хирурги должны написать и научить – не как хочется, а как правильно, а рядовые медики должны делать именно так. Никаких эксклюзивных методик. Но… как этого добиться? Мы же все гордые!
- Приказом главного военно-медицинского управления, - предположил Поволоцкий.
- Строевые приемы со скальпелем? – ехидно осведомился профессор.
- А почему бы и нет?
- Хм… Быть может, вы и правы, - как бы нехотя, преодолевая внутренне сопротивление, согласился Юдин. – Тогда нам необходима методичка, которая за две недели сделает из грамотного врача хотя бы посредственного хирурга. Никакого начальствования, никакой административной службы. Для бумажной работы – привлекать служащих страховых компаний, они все равно давно забыли, с какой стороны моют руки перед операцией. Итак, методичка. И конференция специалистов, самых лучших, потому что ошибка в руководстве обернется ответственностью сотен врачей…
«Царь» порылся в столе и достал свой знаменитый блокнот в черной коленкоровой обложке – широкий, немыслимо затрепанный и замусоленный.
- «Строевой устав для хирургов» - бурчал себе под нос Юдин, делая быстрые пометки огрызком карандаша. - Войно-Ясенецкий ослеп, но точно пришлет вместо себя представителя. Джанелидзе на Северном Флоте, ему отправлю депешу. Куприянов на Южном фронте, тоже свяжусь. Вишневский…
Профессор и батальонный медик переглянулись и одновременно скривились, будто откусив по доброму куску лимона.
- Вишневский исплюется, если не привлечь, - морщась, вымолвил Юдин. - А если привлечь, исплюется вдвойне.
- А привлечь придется, - уточнил Александр. - Опыта экстренных операций в импровизированных условиях у него больше чем у любых пяти врачей его квалификации вместе взятых.
- А кто будет его уговаривать работать, например, со мной?
После долгого молчания, Поволоцкий произнес:
- Хотя бы и я. Сделаю первый шаг.
- Ну что же… Бог в помощь, - сказал Юдин, и в его голосе без труда читалось сочувствие.
[На первый взгляд описанные проблемы и пути их решения кажутся очевидными и простыми. На самом деле, в действительности все развивалось сложно и долго. Упомянутые эпизоды, методы лечения, трудности и рецепты взяты из реальной истории. Фактически, в приведенном диалоге двух профессионалов отражены история и развитие военно-полевой хирургии почти за полвека.]
Глава 7
«Экстаз» умирал медленно. Подводный город не был военным сооружением, его конструкторы не закладывали в свое детище устойчивость к открытому нападению. Но живучестью он превосходил любой надводный корабль. Первые бомбы, взорвавшиеся близ главного комплекса, разрушили центральный пост контроля, и «Экстаз» остался без централизованного управления. Однако, разделенный автоматическими дверями на множество автономных блоков с собственными аккумуляторами, кислородными батареями и запасами сжатого воздуха, город упорно сопротивлялся.
