Две пары выпуклых коричневых глаз равнодушно наблюдали за суетящимися за каменной преградой двуногими. Двуногие не являлись традиционной пищей, а потому их возня не особо волновала существ. Но воля Хозяина была сильна, потому они и находились здесь. Сам же хозяин, скрытый чарами, сейчас парил в небесах, над замком. Изгард Изенгард не давал разрешения, но желания никчемных белокожих — не имели значения для ирехона. И пусть Договор был утвержден Владыкой, но члены Круга Теней, кроме чрезмерно преданной Эо, если очень надо, втайне от остальных нарушали его. Каждый исповедовал принцип «Победителей не судят» и надеялся в будущем отбрехаться перед Владыкой.
Надеялся на это и ирехон. А, кроме того, великому магу почти вымершей нынче древней расы было скучно. Скучно до умопомрачения. И потому тот, кто был известен в Круге Теней как Лорд Мэлог, решил лично принять участие в финальном действии. А то, что это будет финал эпопеи с похищением, ирехон не сомневался: уж он-то сумеет поставить жирную точку, а заодно и проучить зарвавшихся членов круга из расы людей. И сейчас ирехон вел наблюдение за обоими их последователями.
* * *
Пересекать двор под взглядами вражеских арбалетчиков оказалось тем еще удовольствием. Но выбора у нас не было. Несколькими мгновениями ранее Джайна, пожелав нам всем удачи, телепортнулась к конюшне. Ну как телепортнулась? Вот она стоит перед нами, потом поворачивается лицом по направлению к конюшням, делает какой-то пас рукой, что-то шепчет и мгновенно растворяется в воздухе. Словно ее и не было никогда. Нечто подобное, вытворял и тот оборотень на корабле, мгновенно перемещаясь в пространстве. Ума не приложу, что может обычный воин противопоставить противнику с таким навыком.
Я посмотрел на Дункана. Не нужно было быть гением, чтобы понять то, что ему не нравилась идея отпускать сестру одну. Но все же телохранитель понимал, что у волшебницы больше шансов незаметно проникнуть в конюшню и устроить пожар, чем у него или у меня.
— Двинули, — сказал между тем Дункан и, входя в образ, легонько подтолкнул меня к выходу.
Мои руки, словно у узника казались связанными в запястьях веревкой, но то была лишь видимость: при необходимости я мог легко сбросить ее петли и высвободится. Капюшон с головы я скинул, являя всем свою смуглую кожу, чтобы ни у кого не возникло сомнений, что я здесь чужак, а заодно отвлекал собой внимание от шедших следом сопровождающих. Мои «конвоиры» наоборот накинули капюшоны, но алые шевроны «Диких котов» на их рукавах заметны издалека, а потому должны были притупить бдительность сторонних наблюдателей: «Все в порядке, парни, мы свои. У нас все под контролем и мы ведем пленника».
Я вздохнул и переступил порог, выходя из подземелья во двор. Быстро окинул взглядом окружение: прямо перед нами за двумя распряженными повозками виднелась деревянная конюшня, в которой скрылась Джайна, а где-то за конюшней звенел молот кузнеца; слева в одном ряду с тем каменным помещением, из которого мы вышли, располагалась длинное приземистое деревянное строение местной казармы. Перед ней стояла группа наемников с алыми шевронами. Та самая, которую я увидел еще в первый раз. К счастью на нас группа не обратила никакого внимания, о чем-то весело переговариваясь между собой.
— Шестеро, — промолвил Дункан, бросив короткий взгляд на воинов. — Легкая пехота.
— Направо, — быстро прошептал Маркус, и, оставив за спиной его бывших соратников и хозяйственные постройки, мы свернули в сторону Н-образного донжона, представлявшего собой две могучие каменные четырехугольные башни, соединенные между собой высоко над землей разноцветной стеклянной галереей. По-видимому, хозяин замка даже не помышлял о том, что его вотчину когда-нибудь будут осаждать, иначе бы не использовал подобную непрактичную конструкцию в планировке. Но, во всяком случае, нельзя было не признать, что смотрелось все это грандиозно. Под галереей укрывался небольшой флигель с треугольной крышей, а рядом с ним — колодец, а в обоих башнях были сделаны калитки.
— Двенадцать на стенах. У всех арбалеты, — снова произнес Дункан, то, что и я успел уже рассмотреть: по стене прогуливались часовые. Часть из них, судя по одинаковым плащам и круглым шлемам, принадлежала местной страже, другую же часть составляли воины с алыми шевронами «Диких котов».
