Эго versus[4] энергетического тела Всегда пребывая в своём эго, мы даже не подозреваем, что мы намного шире и глубже его. Ибо по существу своему человек — не эго. Он — поле энергии. В то время как эго есть уловившая нас в свой плен иллюзия, или, более точно, что-то вроде наваждения, энергетическое тело — наиреальнейшая в мире вещь. То, что случается с телом, и определяет дальнейшую судьбу человека, а вовсе не те объяснения, которыми через несмолкаемый внутренний диалог снабжает нас эго.
Постоянно фокусируясь на нашем эго и мышлении, мы не осознаём, что эго не есть что-то изначально присущее человеческому существу. Вся современная цивилизация заставляет нас воспринимать себя всего лишь как сложный комплекс привычек, социальных ролей рутинных дел, как набор автоматических мыслительных реакций на внешние раздражители. Причём, что занятно, в эти раздражители входит и само наше эго, чья деятельность — постоянная пища ума. «Я, мне, моё, себя», — говорит эго, а мы послушно думаем, что речь идёт о нас.
Можно ли под таким прессингом предположить, что эго — всего лишь детальное описание того, какими видит нас наш же ум, механическая запись личной истории? Оно реально лишь постольку, поскольку нас обучили воспринимать его таковым, мы просто привыкли делать это с малых лет. Средний человек в основном действует исходя из интересов эго, а думает, что из своих собственных, и противоречия здесь нет, ибо думает-то он умом, а для ума только эго и существует. Каждое такое действие усиливает эго, которое всё смелее диктует дальнейшие шаги, — так иллюзия постепенно превращается для нас в неустранимую реальность, образуя порочный круг, разорвать который очень трудно.
Но средство есть: не-делание — спонтанное действие, высвобожденное процессом перепросмотра[5]. Эта практика потрясающе эффективно обнажает иллюзорность эго. Совершаются поступки, не обусловленные личной историей, прекращается диктат эго — и вот оно съёживается, отступает в тень, и проступает истинная суть человека. И нам впервые открывается, что значит быть свободными.
Не всегда и не везде человечество было заключено в тесные оковы иллюзии. Таков был лишь курс западной цивилизации, у истоков которой стояла классическая греческая философия, которая наиважнейшим фактором прогресса и познания полагала голую рациональность. Племена аборигенов прошлых веков и нашего времени избрали другой путь — вот почему столь важен для нас их опыт. Эти люди не отделяли себя от неявленного, сокрытого, безмолвного, а стало быть, их энергетические тела с самого рождения оставались совершенными в своей целостности.
Двойственность
Отвергая всё, что лежит за пределами понимания рационально мыслящего ума, человек перестаёт воспринимать большую половину самого себя. Мексиканские индейцы тольтеки никогда не совершали такой непростительной ошибки. Они знали: мы — существа двойственной природы. Мало того, таков и весь мир, который потому и назван на языке науатль — «Омейокан», что означает «место двойственности». Соответственно этому существовали и названия каждого из полюсов дуальной Вселенной и всех населяющих её существ: это тональ — рацио, и нагваль — таинственное, безмолвное знание.
Тольтеки, чьё наследие сберегло для нас это бесценное понимание, вовсе не были, повторюсь, пришельцами из другой галактики или народом, уцелевшим со времён затонувшей Атлантиды. Это были реальные, во плоти и крови люди, населявшие древний город Тулу в Центральной Мексике, оставившие после себя потрясающую архитектуру, поэзию и традицию, которая хранила путь к познанию истинной природы человека.
Они прекрасно знали (это видно хотя бы из слов их языка) о всепроникающей дуальности мира, и воссоединение полюсов двуликой сущности человека считали целью его существования. В отличие от ацтеков, чьё агрессивное мировосприятие явственно отразилось в эмблеме мексиканского флага — орёл пожирает змею, — тольтеки понимали дуальность как возможность будущего гармоничного слияния: это демонстрирует образ Кецалькоатля. Орёл не побеждает змею, но вместо того они становятся одним существом — пернатым змеем, дом которому — и Небо, и Земля. Такова мечта древних и новых Толтеков.
