Но воспоминания не подвластны разуму. Они налетают, как коршуны, и нет сил отогнать их…
В полёте Map Дон почти не испытывал тоски.
Капитан педантично следовал жёсткому режиму, им же самим установленному. Он помнил по рассказам коллег-астронавтов, вернувшихся на Землю, как пагубно отражается на психике человека малейшее, казалось бы, отклонение от корабельного распорядка.
Каждый день капитана был загружен до предела. С помощью роботов он исподволь приводил в порядок огромную информацию, непрерывным потоком идущую на командирский пульт от всех систем «Таиры». Он тщательно классифицировал блоки памяти, составляя с Робом длиннейшие каталоги. В короткие часы отдыха, которые он позволял себе, Map Дон просматривал сферофильмы, заполнявшие бесконечные стеллажи информатория. Сколько он успел переглядеть за долгие годы!
В одних фильмах рассказывалась история Земли – Голубой планеты, как называли её звездопроходцы; в других блоках содержались документальные отчёты о космических экспедициях, о работах по созданию отражающей сферы на орбите Плутона, о колонизации Венеры – да мало ли о чём?
Больше всего Map Дон любил фильмы о первых космонавтах. Он готов был смотреть их по нескольку раз подряд.
Однажды… Сколько лет назад это было?… Однажды, наводя порядок на стеллажах, капитан наткнулся на старый обшарпанный блок, на крышке которого с трудом читалась надпись:
«Памяти капитана Лерса. Здесь собраны кадры, переданные на Землю автоматической станцией – спутником наблюдения из зоны Проксимы Центавра».
Стройный красавец «Борн» на фоне чёрного звёздного неба, разрезанного надвое белой рекой пламени, льющегося из фотонных дюз, похожих на огромные блюдца…
Красноватое облако, всплывшее навстречу…
Манёвры «Борна», пытающегося уклониться от встречи…
Замедленная съёмка позволяла отчётливо видеть, как радиационное облако со всех сторон охватывало корабль, так и не сумевший выскочить из ловушки. Очевидно, в навигационной системе случилась неисправность, оказавшаяся роковой…
Невидимые простым глазом микрометеориты начали попадать на внешнюю обшивку «Борна». Они вздымали ввысь фонтанчики, похожие на маленькие гейзеры. Опытный капитан, Map Дон понимал, что это означает: две-три минуты подобной бомбардировки – и самая прочная нейтритовая оболочка рассыпается, как песчаная стенка, сооружённая ребёнком.
Туманные скопления, подобные тому, которое встретило «Борн», представляют собой исключительно редкое явление в космосе. И тем не менее, никто не застрахован от коварств, которые таит в себе Пространство.
Капитан Лерс погиб. Но Map Дона больше всего потрясли даже не документальные кадры, с протокольной точностью показывавшие, как «Борн» разваливался в вакууме, не трагический лейтмотив плещущей мелодии, не причудливые обломки дюз, отброшенных во все стороны страшной силой взорвавшегося реактора, – больше всего капитана Map Дона потряс тревожный женский голос и полные внутренней силы слова:
…Что думал ты в последний час,
Когда взметнулся и погас
Огня сверкающего хвост,
И миллионы дымных звёзд
Глядели на твою тюрьму,
Летящую вперёд, во тьму,
Когда уснул экран слепой
И всплыл сирены долгий вой?
Что думал ты в последний раз,
Не закрывая горьких глаз,
Что вспоминал – один во мгле
На обречённом корабле?
Реактор стойкий, как солдат,
Но страшен метеорный град
И рубит молния мечом.
Миг – ты задумался…
О чём?
О тайне космоса? О том,
Как долог в небеса подъем?
Как призрачен и зыбок бег?
Стареет луч. А человек?!
…Смолк перед взрывом странный шум…
Мне не узнать далёких дум,
Но знаю – видел ты в тот миг
Мучительно-прекрасный лик
Земли в цвету и, в синь одет,
Песчинки дальней ясный свет…
«Стареет луч. А человек?…» – мысленно повторил Map Дон. «Все – словно обо мне», – подумал он, отрывая усталый взгляд от экрана воспроизведения. Ничего утешительного!.. За время сна капитана «Таира» не повстречала на своём пути того, на что в глубине души всё ещё надеялся Map Дон. Безжизненные планеты, опалённые радиацией… Чужие солнца фантастических спектров… Бесконечные силовые поля, из которых «Таира» пила энергию на ходу… И далёкие бесстрастные звезды, холодно глядящие на свою добычу…
