– Джедаи, – сказал Люк, – сражались с йуужань-вонгами с первого дня вторжения – с первого часа. Многие джедаи погибли, некоторых из них принесли в жертву врагу их собственные сограждане. Но мы и после этого продолжали сражаться за Новую Республику. И мы сражались достаточно эффективно, чтобы йуужань-вонги заметили нас среди всех прочих. Они нас боятся.
– Я не ставлю под сомнение вашу храбрость и верность, – сказал Родан, – Но я ставлю под сомнение вашу эффективность. Если вы хотите сражаться с йуужань-вонгами, почему вы не присоединитесь к Силам Обороны Новой Республики? Обучайтесь вместе с другими солдатами, принимайте повышения на тех же основаниях, что и другие солдаты, и получайте те же наказания за пренебрежение долгом, что и другие солдаты. Но джедаи требуют для себя особых привилегий, и наши офицеры имеют полное право возмущаться этим.
– Если вы считаете, что джедаи неуправляемы, – сказал Люк, – почему вы были против создания Совета Джедаев?
– Потому что Совет Джедаев был бы элитой внутри правительства, – ответил Родан, – Вы говорите, что не ищете власти для себя, и вам верю. Но другие джедаи могут быть не столь бескорыстны, – Его глаза стали ледяными, – Ваш отец, например, такого благородства не проявил.
– Если вы хотите помочь нам в борьбе с йуужань-вонгами, – продолжал Родан, – посоветуйте вашим джедаям вступить в армию. Они, конечно, могут продолжать исповедовать свою религию, но частным образом, как прочие граждане. Нет, Скайуокер, – он глубже уселся в свое кресло, – Пока вы действительно не согласитесь сотрудничать с правительством на тех же основаниях, что и все граждане, я буду считать вас лоббистом за интересы определенной группы, требующей особых привилегий для своих членов. А сейчас, – его голос стал рассеянным, – у меня много дел, Скайуокер. Полагаю, наша беседа окончена.
«Почему он так поступает?», подумал Люк. И он вышел из офиса.
– Он называл меня «Скайуокер», – сказал Люк, – Потому, что у меня нет никакого титула. Я больше не генерал, не сенатор, не посол. Он использовал мою фамилию как оскорбление.
– Он мог бы называть тебя «Мастер», как я иногда… – промурлыкал ему в ухо голос Мары Джейд. Ее руки обняли Люка сзади.
Люк улыбнулся.
– Я не думаю, что это было бы похоже на то, как это делаешь ты.
– Лучше не быть… Скайуокером, – Люк подпрыгнул, когда рука Мары хлопнула его по животу.
Люк обнаружил, что Мара ждет, когда он возвратится в их комнату в большом гостиничном номере, который они делили с Хэном и Лейей. Когда Люк говорил с Роданом, он был спокоен, но когда он рассказал о характере их беседы Маре, он больше не мог оставаться спокойным и объективным, и возмущение, которое он так долго сдерживал, прорвалось наружу.
Мара начала массировать ему плечи, снимая напряжение. Игривый шлепок по животу окончательно прогнал его. Люк улыбнулся.
Он повернулся и обнял жену.
– Мы потеряли Корускант, – сказал он, – Мы сражаемся с врагом каждый день, и, как будто этого мало, среди нас не прекращаются раздоры. Родан думает, что джедаи требуют необоснованных привилегий и могут представлять угрозу государству. И проблема в том, – признался Люк, – что я начинаю думать, что он может быть прав.
– Кажется, у тебя от разговора с ним началась депрессия, – она прижалась щекой к его плечу и прошептала:
– Может быть, тебя надо подбодрить? Покажешь мне, что ты по-прежнему… мастер?
Люк не удержался от смеха. После успешного рождения ребенка Мара наконец вышла из тени той ужасной болезни, которая терзала ее так долго. Несколько лет она управляла собой точно и безжалостно, чтобы сражаться с болезнью. Рождение Бена было неким внутренним сигналом, что можно снова чувствовать радость. Что можно позволить себе немного безответственности, можно быть непосредственной и сексуальной. Смеяться, играть, получать удовольствие от жизни – несмотря на войну, которой, казалось, не будет конца.
И так как Бен был отправлен в убежище джедаев в Прорве, главной игрушкой Мары стал Люк.
– Так тебе вот что пришло в голову?
– Да, именно это.
– Ну… – сказал Люк, – тогда пошли.
Некоторое время спустя.
