Третья странность могла оказаться последней на сегодня для Шамана, будь он менее сообразительным. Прогулочным шагом Саня брёл по тротуару одного из проспектов, едва заметно анализировал всё происходящее вокруг и довольно своевременно заметил невдалеке газель, раскрашенную под маршрутное такси. Бус ехал быстро, как и положено уважающей себя маршрутке, посему ничем не привлекал к себе внимания, но Шаман совершенно случайно заметил нездоровый блеск стёкол автомобиля и довольно низкую посадку. Будто внутри сидели не пассажиры, а взвод свинцовых терминаторов. Стало ясно, что тачка, скорее всего, бронированная, а бронированных маршруток Саня отродясь не видел.
Вообще Александр всегда предпочитал избежать конфликта, нежели с отчаянным героизмом из него выкарабкиваться, потому и юркнул как бы невзначай в близлежащий бутик, оказавшийся магазинчиком женского нижнего белья. Так уж вышло, ну а что? Маскированный броневик притормозил у самого входа, хотя никакой надобности, судя по ситуации на дороге, в этом не было, зло рыкнул мотором и припустил дальше.
Больше ничего необычного по пути на вокзал Сашка не встретил. Но, радоваться этому пока не торопился. Учитывая несомненную крутость и подкованность преследователей, Шаман ясно понимал, что на самом деле оставлять его в покое никто не собирался.
Нет, страшно не было. С его возможностями не составило бы особого труда лихо уйти от преследователей да хорошенько замести следы. Шаману стало интересно. Любопытно, что ж это вообще за люди, как умудрились на него выйти, а самое главное — каким образом они собираются щемить его дальше? Да и скрываться всю жизнь от не понять какой организации в Сашкины планы не входило. Для начала стоило выяснить — что за контора устроила на него форменную охоту.
На вокзале никаких происшествий не приключилось, при посадке на поезд — тоже. Но смутное, неприятное ощущение, будто в затылок устремлены десятки пар глаз, а может быть даже и снайперских прицелов, никак не покидало Сашку. И не понапрасну.
В общем, спокойно помедитировать Шаману не дали. Да и как тут погрузишься в беспечное состояние, когда весь вагон заполнен одними шпиками. Нет, ну с виду-то разношёрстная братия путешествующих поездом пассажиров ничем особенным не выделялась, но при более пристальном рассмотрении каждый из них с головой выдавал в себе хвост. Почти у всех можно было различить признаки кевларовой защиты под одеждой, кой у кого ствол пистолета недвусмысленно топорщил карман, а иные так и вовсе не брезговали дольше положенного пялиться на объект изучающим взглядом. Но это становилось видно лишь после въедливого изучения попутчиков. Не имей Шаман уже заранее сформированных подозрений — чёрта с два обратил бы внимание на все эти мелочи. Хотя… Шаман как раз таки мог. Ну а вообще, наличие в вагоне лишь одной женщины, с обёрнутыми в цветную парчу хомячьими щёками, богатырским телосложением и недобрым колючим взглядом профессионала, намекало на многое.
Шло время, стучали колёса, лениво раскачивался из стороны в сторону состав, а Шаман со слабо скрываемым интересом наблюдал за довольно молчаливым окружением и ждал, что же оно предпримет. Окружение действовать не спешило. Стеснялось, что ли? А может, ждало начальственной отмашки? Наконец, Сашке наскучило сидеть без дела и смотреть по сторонам. Он плавно поднялся и громко, на весь вагон спросил:
— Господа хорошие, спасибо, конечно, за бесплатное представление, но может всё-таки скажете, что вы от меня хотите? Кто здесь главный?
В вагоне повисло безмолвие. Все настороженно смотрели на Шамана. Пауза, достойная МХАТа, затянулась на целых секунд пять. Наконец, во взгляде щекастого агента в парче проскользнуло нечто вроде благодарности, он вскочил с места, сорвал головной убор, обнажив ёршик жёстких русых волос на макушке, и вздохнул с явным облегчением:
— Ну, наконец-то! Нет, вот кто мне скажет, почему именно я должен всегда наряжаться бабой?
— Потому что сиськи самые большие, — задорно донеслось в ответ и вагон в миг затрясся от дружного хохота.
Сашка не ошибся — вокруг не нашлось ни одного настоящего пассажира. Абсолютно все в составе беззастенчиво ржали, выдавая свою принадлежность к общей компании поимщиков.
