Вечером того же дня, после ужина Хелг отвел полусотню к опушке леса. Здесь он приказал Лешке раздеться по пояса, а солдатам — привязать мальчишку к дереву. Лешка понял, что с ним будет, только тогда, когда в руках Хелга появился кожаный ремень. После того, как все закончилось, Хелг приказал всем идти обратно, а сам развязал рыдающего мальчишку, и дождавшись, когда тот успокоится, сказал:
— Сказать мне что — нибудь хочешь? Или спросить?
— За что!?
— Давай я тебе расскажу случай из своей жизни. Мне было пятнадцать, я был оруженосцем у рыцаря Ястреда. Он меня взял к себе с девятилетнего возраста, как я стал сиротой. Было дело, бывало порол. В последний раз, когда мне было четырнадцать. Мы тогда остановились на постоялом дворе. Вот я и решил показать себя. Ястред ушел вперед, я пошел следом. А у дверей стоял хозяйский сын, молодой крепкий парень, лупоглазый такой, все на меня смотрел. Я возьми и чуть сверни в сторону, да и основательно приложил того плечом. Парень упал. Я же в кольчуге был. Довольный, вышел из этого трактира, а Ястред спрашивает, что там за шум. Говорю, что парень лупоглазый оступился, а сам улыбаюсь. Ну, оступился и оступился, все так и сошло бы с рук, только хозяйка шум подняла: сыночка прибили. Вот так все и вышло наружу. Отъехали мы с версту, свернули к лесочку, вон там мне Ястред и всыпал. Не за то, что парня плечом двинул, а за то, что соврал, не признался. Потому что если не признался в одном — в другом веры тебе не будет.
А в пятнадцать лет я еще хуже сделал. Глупость сотворил, только она гадливой оказалась. Пошутить решил. Вот и пошутил. Над милордом виконтом. Только тогда он еще не был виконтом, обычный мальчишка, которых в округе пруд пруди. Он нам на дороге попался, найденышем звали. Наказание заслужил отменное. И порка ремнем, вот как тебя сейчас, была еще милостью.
Разделся я до пояса, спиной повернулся, а Ястред ремень Ксандру сует и бить приказывает. Ксандр отказался, ремень на землю бросил. Тогда Ястред приказывает мне поднять ремень и ему дать, а мне спиной к нему повернуться. Что было дальше, как думаешь?
— Вас выпороли?
— Плохо ты слушаешь. Я же сказал, что последний раз меня Ястред порол в четырнадцать лет, а это дело было на год позже.
— И чем кончилось?
— Ксандр бросился к Ястреду, на руке повис, но куда там мальчишке против рыцаря. Тогда он, спину заголив, встал рядом со мной. Говорит, тогда бей и меня. А я ведь его очень сильно обидел. Почти до смерти обидел.
— И почему он это сделал?
— Мы с ним за несколько дней дороги немного сошлись. На коне вместе ехали, на стоянках вместе пищу готовили, котел мыли, лошадей чистили, одним одеялом укрывались.
— И поэтому он?..
— Да, хотя по глупости я обидел его больше некуда. Хоть в петлю суйся. Именно так: в петлю. Но я стал для него своим, ну, вот как парни в полусотне. Там тоже шутят, часто обидно, но в бою за спину можно не беспокоиться. А Ксандр понял, что пошутил я без задней мысли.
Лешка молчал, переваривая рассказ.
— Ты все еще хочешь знать, за что тебя, не дожидаясь конца седмицы, пороли?
— Нет, господин, я, кажется, понял.
— Понять мало.
— Я понял. В смысле, что понять мало. Мне можно идти?
— Иди.
На следующее утро Хелг, сидя в Сашкиной палатке, пересказывал события прошлого вечера.
— Но на этом всё не закончилось. Когда я возвращался, я слышал, как Лешка просит прощения у Рейниха. И сообщает, за что.
— Даже так?
— Ты погоди удивляться. А перед тем, как уснуть, он ко мне в палатку постучался. Вошел, сам не свой, заикается. И рассказывает, что полтора месяца назад в Ларске он вот так же, как я в детстве, какого — то парня в харчевне плечом приложил. И спрашивает, когда пороть за это его буду, сейчас или в конце седмицы. А сам стоит напуганный.
— А ты что ответил?
— Я сказал, что не вижу ничего плохого в том, что он сделал. Малец аж засиял. А я добавил, что в этом нет и ничего хорошего. И отправил его спать.
— Что же, все правильно. Как думаешь, исправится пацан?
— К тому идет.
— Ты там с этим Рейнихом поговори. Пусть меру знает.
— Уже поговорил. Сказал, что шутить — пусть шутит, но не перебарщивает, а не то в следующий раз он, а не Лешка у дерева будет.
