Прошло два дня. Скорее всего, приехал хозяин. Лешка это понял по тому, что в этот раз его обедом не накормили. Только позавтракать сумел. Вот, значит, и начинается его муштра. Еще и бить будут. А ближе к вечеру дверь открылась, и в камеру вошел Верди, местный слуга, раб, это видно по его прическе. Вошедший молча отвел его на улицу. Здесь уже ждал чан с теплой водой. Но вначале Лешку подстригли, а затем и побрили. Но выбрили не только полоску посередине головы, как это было на голове у Верди, а выбрили всю голову. Так, как бреются свободные люди. Затем хорошенько оттерли в теплой воде чана, а когда Лешка вылез, его ждала новая одежда. Конечно, не новая в смысле новизны, а новая в смысле другая. Обычная одежда, поношенная, но чистая, которую здесь носили крестьяне и их дети. Из небедных крестьянских семей, Лешка знал разницу.
Недоумевая, что же это все значит, он пошел вслед за Ксеноном, управляющим замка. Прошел холл, поднялся на второй этаж. Ксенон постучался в дверь, вошел и тут же вышел из нее, взмахом руки приглашая Лешку войти. Лешка шагнул в дверь и замер. Перед ним была столовая. За большим столом разместилось пять человек. В центре сидел тот самый юный виконт, с интересом смотревший на Лешку. По правую и левую сторону разместилось трое, судя по их виду, аристократа, а четвертым был Хелг. Выходит, этот Хелг не маловажная птица, раз сидит за одним столом с этим влиятельным виконтом. То — то он так нагло вел себя с тем торговцем.
Лешка, наконец, опомнился от неожиданности и поклонился присутствующим людям. Или надо было встать на колени? Как правильно вести себя, он еще не знал. Поэтому стоял, опустив голову вниз.
Пауза затянулась, наконец, виконт спросил:
— Как ты попал в рабство?
— Никак, меня схватили, ни за что ни про что, а потом продали.
— Вот посмотри, — Лешка поднял глаза и увидел в его руках бумагу, — в купчей сказано, что ты задолжал мельнику четырнадцать монет, в срок не отдал, пытался скрыться.
Лешка почувствовал, как у него задергалось лицо.
— Соврал! — глаза виконта сверкнули, Лешка понял, что выдал себя. — Значит, соврал! Вот что, Лешка, запомни следующие условия, которые ты обязан выполнять беспрекословно: первое: не врать, никогда и ни в чем. Второе: не воровать. Третье: не бояться. Четвертое….Хм, плакать… Плакать можешь, но не часто… Там тебя били?
Лешка кивнул.
— Это видно по спине. Сломался?
— Нет, нет…
— Пункт первый: не врать.
Лешка засопел носом и сказал:
— Сломался…
— После какого удара это случилось?
Лешка заплакал:
— После четвертого. Но я не мог. Это было так больно.
— Пункт четвертый. Плакать… Можешь поплакать… Я знаю, кто сломался после второго… А Овик выдержал все девять, я считал рубцы… И он не сломался… И не стал целовать ноги… Поцелуешь мне ногу?
Лешка насупился.
— Да или нет?
Лешка стоял, закусив губу.
— Так, да или нет?!
— Да…
— Пункт пятый: на колени не вставать, ноги не целовать. Голоден?
Лешка кивнул головой. Виконт взял огрызок птичьей ножки и кинул на пол. Огрызок не долетел пару метров. Лешка стоял, а затем двинулся в сторону огрызка.
— Пункт шестой: с пола объедки не подбирать. Это удел рабов.
— Но я раб.
— Теперь уже нет. Вот возьми, — виконт протягивал ему купчую. — Я в ней отметил, что ты свободен. Ты теперь не раб, а свободный человек и можешь идти, куда хочешь. Можешь остаться здесь. Хелг, тебе не трудно будет посадить с собой мальчика. Он голодный.
— Да, милорд. — И уже обращаясь к Лешке, Хелг приветливо указал на стул рядом с собой.
Лешка, как в тумане, ничего не понимая, двинулся в сторону Хелга. Подошел и не мог решиться сесть. Тому пришлось силой усаживать его рядом с собой.
— Тебе что больше нравится, крылышко или ножка?
Лешка не мог ответить. От вида яств слюна заполонила рот, и он вдруг с ужасом решил, что всё, что здесь происходит, это просто утонченное издевательство. Сейчас все прекратится, хозяин и гости будут смеяться над обманутым рабом.
— Тогда, то и другое.
На тарелке перед Лешкой появились два больших куска мяса.
— Ешь. Чего стесняешься.
Лешка, закусив губу, угрюмо смотрел перед собой. Смотрел и ждал, когда все закончится. Но ничего не происходило.
