Комната было небольшой, зато кровать широкой.
— А где здесь можно помыться?
— Господин желает помыться? Я принесу воду и таз. Это будет стоить господину одну монету, — затараторил мальчишка, униженно кланяясь.
Сашке стало неприятно. Ведь он сам мог быть на его месте. И даже радовался бы тому, что его столь удачно купили.
— Давай, неси.
Не прошло и четверти часа, как мальчишка, напрягаясь от натуги, принес большой глубокий металлический таз и быстро натаскал горячей воды. Налил все в таз и принес еще пару кувшинов с водой. Окатываться, значит. А вот мыла здесь не было. Придется просто так отмокать.
— А скажи-ка… Как тебя зовут?
— Тор, господин, — мальчишка вновь поклонился.
— А одежду у вас стирают?
— Да, господин. Что господин желает выстирать?
— Вот эти штаны и рубашку.
— Если господин передаст их мне, я отнесу их прачке.
— А как быстро она выстирает?
— Уже к ужину вся одежда господина будет чистой и сухой.
— А цена стирки?
— Одна монета, господин. И вдобавок за эти деньги я вычищу сапоги господину.
Сашку всего передернуло. Ну, вот, сделался господином и чуть ли не рабовладельцем.
— Нет, сапоги не надо. А одежду сейчас дам.
Он разделся до трусов и передал штаны и рубашку мальчишке. Тот поклонился и исчез.
Сашка с наслаждением забрался в таз и расслабился в горячей воде. Правда, немного щипало спину, еще не до конца, наверное, зарубцевались следы от плетей, да и бок немного ныл. Но все это мелочи. На сколько, кстати, у него хватит денег? Три медных монетки за комнату. Четыре за обед. Плюс ужин и завтрак. Можно не завтракать, какая-никакая экономия, тем более все можно наверстать в обед. Получается одиннадцать монет в сутки. Добавим впрок еще монетку. Итого двенадцать. На пару месяцев хватит. Значит, за два месяца обязательно нужно найти работу. Завтра, не откладывая, и займусь.
Вода уже стала остывать, и Сашка с сожалением вылез из таза. Обтереться нечем. Не курткой и трусами же? А вот трусы надо выстирать, ужасно грязные. И в постель до вечера. Спать!
Сашка проснулся от стука мальчишки-раба, принесшего ему выстиранную одежду. Она была еще теплой, видимо, сушили на печи. Мальчишка перетаскал в кувшинах грязную воду, а затем унес пустой таз. Почему-то Сашка стеснялся при нем одеваться. И тело чесалось и зудело. Точно, клопы покусали. Надо привыкать. Трусы он надевать не стал, они еще были сырыми, а штаны с рубашкой одел. Пожалел, что нет расчески, и вспомнил, что она ему теперь не нужна, он же обрит наголо. По последней местной моде — пошутилось ему. Значит, сэкономим на расческе.
За узеньким оконцем уже было темно. Можно сходить поужинать. Больше делать нечего. Бродить по темным улицам — себе дороже. Да и в трактире всё может быть. Напьются и начнут дебоширить, приставать. Но он ведь здесь молодой господин, не раб какой-то, не слуга. Одет как оруженосец, только без оружия.
В трактире было не то, чтобы людно, но народ был. Пили, ели, разговаривали, кто-то громко смеялся. Народ был разный и на Сашку никто внимания не обращал. Сашкины опасения оказались напрасными. Половину курицы, принесенную той же женщиной, он даже не осилил. Но ел не спеша, осматривался по сторонам, впитывал информацию. Сидел долго — не в комнате же торчать? — до тех пор, пока народ не стал расходиться. Пошел наверх и он.
Утром проснулся, с наслаждением потянулся. Хорошо! Хотя клопы покусали нещадно. Можно и в город идти. Главное — не заблудиться.
Узкие грязные улицы, отсутствие общей планировки, не очень привлекательные люди, часто в обносках — все это не радовало глаз. Рабы, а их выдавали длинные волосы, тоже часто встречались. Попадались и хорошо одетые люди: торговцы, мастеровые, рыцари. Проехало несколько карет. Наверное, аристократы. На общем фоне Сашка смотрелся в своей вычищенной одежде очень даже ничего.
Кинжальчик он так себе и не купил. Решил подождать, еще поискать. На другой день, остановившись пообедать в попавшемся навстречу трактире, Сашка увидел двух мужчин, торговцев по виду. И решился, подошел к ним, попросил разрешения сесть к ним за столик, благо свободных мест почти не было.
