Я испытал мгновение тихого ужаса. Бежать некуда. Свидетелей нет. Подсовывай мне что хочешь, фотографируй, изобличай, арестовывай…
Однако мгновение прошло, а ничего ужасного не произошло. Продолжая движение, мы с китайским другом вышли на многолюдную торговую улицу. Постояли, поговорили. Я получил и оплатил выполненный им заказ. Китаец же сообщил, что, увидев посольские машины с дипломатическими номерами, решил на обусловленном месте не маячить и догнал меня лишь тогда, когда я скрылся в укромном для лишних глаз проходе. Подошел городской автобус. Сели в автобус. Ничего опасного не происходит. Доехали до центра. Я назначил китайцу следующую встречу и без лишней спешки к вечеру вернулся в посольство. Резидентура, как говорится, стояла на ушах.
При разборе оказалось, что мой товарищ, которому я должен был передать китайца, засветился и потащил слежку за собой на место встречи. Чтобы спасти положение, послали две машины ставить сигнал опасности ему и мне. Однако, как показал радиоконтроль, китайская контрразведка, увидев, что советские активисты стягиваются в одно место, решила заблокировать подозрительный район, куда можно было попасть по девяти проулкам.
Все девять проезжих для автомобиля маршрутов были перекрыты. Мой товарищ, обнаружив суету бригад контрразведки, на место встречи со мной не пошел. Я же оказался в мертвой зоне, внутри кольца оцепления. Как учит пословица: «Под свечой не видно». Мое парадоксальное решение — не уходить с маршрута, а, наоборот, безрассудно сблизиться с постановщиками сигнала опасности и уйти из зоны внимания через непроезжий для машин проход — позволило с успехом обойти сети, расставленные по шаблону.
Впоследствии, уяснив китайские шаблоны, я уже осознанно работал как можно ближе к объекту, в мертвой для наблюдения зоне, «прямо под свечой».
Еще одним признаком почерка китайских спецслужб выступает их манера действовать скопом, обусловленная неспособностью конкретного мышления быстро предвидеть и учесть многосторонние взаимосвязи и их последствия.
Так, там, где вполне достаточно соотношения 3:1, китайцы нагонят людей и доведут соотношение 8–10 человек против одного (объекта их внимания). По два филера будут стоять в туалете, у лифта, на лестничной площадке, на стоянке у машины. И это будет не демонстративный нажим на психику цели их внимания, а именно страховка от того, чтобы не проглядеть контакт или чтобы человек невзначай не скрылся. Но именно такое обычное массирование сил и средств бросается в глаза и позволяет уходить от слежки, да и от ареста внезапным маневром. Проще всего из мертвой зоны, действуя нагло, прямо «под свечой». Например, с отвлечением внимания слежки на жену (остающуюся в магазине) и машину (оставленную на стоянке перед магазином).
Если для китайцев война — это бесконечный путь хитрости и обмана, то в человеческих отношениях, составляющих основу разведки, острым оружием, сокрушающим хитрость, будут прямота, простота в общении и искренность. Именно этими «инструментами правды» я и пользовался в 90–х годах, когда после развала Союза ССР оказался в бизнесе — стал генеральным директором китайско–российского совместного предприятия на берегу Желтого моря в курортном местечке Бэйдайхэ. Изменилась и сфера моих интересов. С уровня военных задач я поднялся на уровень практики мировой торговли, финансов, скрытых субъектов стратегического управления и цивилизационных кодов. Изнутри разобрался с гонконгскими схемами финансирования «китайского чуда» через золото и наркотики. Уяснил и научился применять на практике Закон Перемен. Разглядел подводную часть «айсберга» мировой политики.
Однако все это были лишь новые знания без понимания сути вещей. Мудрость же пришла с возрастом и лишь тогда, когда спецслужбам КНР окончательно надоело следить за мной и моими контактами в Китае и «по странам и континентам». 29.06.1999 года меня в Бэйдайхэ навестили «компетентные органы», подвергли перекрестному допросу под телекамерой, а затем заявили, чтобы в течение 48 часов я покинул Китай. В ноте МИД КНР послу РФ на мой счет было сказано, что «за пользование преимуществами и привилегиями, на которые я не имел права» мне запрещен въезд в Китай. Мое совместное предприятие закрыли. Персоной нон грата я был семь лет.
