Ступени были ровны, гладки и бесконечны. Я спускалась в нижний мир, я шла в гости к Тхерему. Ножи в перевязи чуть светились живым серебром. Они ждали своего часа. Пласт камня сменялся пластом. Сначала мне было очень холодно, потом стало тепло, а лестница всё не кончалась. Она плавно изгибалась, ввинчиваясь в древний базальт. Мой путь, казалось, не имел конца и цели. Я не ощущала уже течения времени и не хотела его ощущать. Я не желала пройти этот путь до конца, не хотела делать то, что хотела сделать. Тхерем был моим братом. Он не был моим врагом.
Но любые ступени рано или поздно кончаются. Кончились и эти. Я почувствовала перед собой преграду, протянула руку и коснулась скалы. Она была очень старая, тёплая и живая. Это были корни земли.
— Здравствуй, Тхерем, — шепнула я.
— Здравствуй, Ада, — ответила тьма.
* * *
— А ты всё скитаешься по свету, сестра. Так и не выбрала себе путь?
— Выбрала, — сказала я. — Я выбрала себе путь. Не ожидал?
— А, — сказал он. — Это хорошая новость. Я весь слух.
— Сначала ты о себе расскажи. — Я села наземь и прижалась к тёплой скале. Было спокойно и хорошо, словно мы с ним никогда не уходили из дома. — Я слыхала, что ты ешь людей, но не хотела этому верить. И вот я пришла — а тут… Я шла к тебе по рву, брат, и этот ров был полон детских костей.
— Что с того? — сказал Тхерем. — Я не требовал отдавать мне детей. Это их, человеческий выбор.
— Тхерем, дети не предназначены тебе в пищу. Ты должен их защищать. Или ты забыл свою клятву?
— Я не мог бы её забыть, — сказал он. — Ада, не стоит об этом говорить. Мне нужны эти немногие жертвы, чтобы я мог защитить остальных. Многих.
— Почему? Ведь другие справляются с этим без жертв.
— Другие? Ада, ты слишком долго не была в этих местах. Все в этих землях делают то же — или теряют силу. Некоторые умирают, другие засыпают и погружаются в глубину. Авер и Ган ослабели, сестра. Скоро они не смогут пробудиться или даже умрут, и их люди останутся без защиты. А сюда идут слуги Ра. Они — смерть, всеобщая смерть. Они даже зверей не щадят. Несколько младенцев в год — небольшая цена за жизнь города, Ада. Спроси у них сама. Спроси у людей.
— Да, цена есть цена. Скажи, почему ты не берёшь в жертву животных или плоды? Другие берут. Я говорила с Атре. Он пьёт вино, ест виноград.
— Что мне с этой еды? Она предназначена людям, не нам. Атре ведь почти человек, как и ты. Кроме того, животных мне было бы жаль. Они безответны, так пусть сохранят для себя свои жизни. Люди сами решили давать мне детей.
— И ты не возражал.
— Нет, я не возражал. Ра высасывает наши жизни, сестра. Он нас медленно убивает. По всей земле, сколько я её вижу с вершины горы, маленькие хозяева умирают или впадают в сон, из которого нет пробужденья. Если все мы уйдём, забыв свои клятвы, что случится с живыми на этой земле? Что станет с людьми?
— Тхерем… ты поклялся хранить их и защищать — и ты взял их детей. Неужели тебе недостаточно было их благодарности, преданности, любви? Зачем брать их детей?
— Затем, сестра, что люди ненадёжны. Они думают прежде всего о себе. Мы не можем положиться даже на самых лучших из них. И не поминай сейчас Андрея, сестра. В конце концов он предал нас. Мы сражались за него, как сражались бы за отца, мы прошли с ним до западных берегов — и всё же он ушёл своим путём, не бросив назад даже взгляда. Этот человек думал прежде всего о себе, а он был лучшим из всех людей, когда-либо живших на свете. Люди очень ненадёжны. Бога, которому жертвуют самое дорогое, через не могу оторванное от сердца, они помнят и чтят куда лучше, чем бога, которому наливают кувшин вина и несут виноградные гроздья.
— Но твоя клятва, Тхерем. Отец взял с тебя клятву…
— И я её выполняю. Я храню этих людей от чумы, и холеры, и оспы, от неурожая и голода, от лихорадок и от набегов врагов и от всех прочих бедствий, которым подвержены непослушные дети мира. Я защищаю их от демонов и от слуг Ра. Пока эти люди дают мне четверых детей в год, их никто не сожрёт, поверь мне, сестра.
— Никто, кроме тебя. Тхерем, ты же сам их пожираешь.
— Глупости. Я не ем этих детей.
