— Нет, конечно. Просто тебя Фома на работу принимал, а его больше нет.
— Мне казалось, что я уже давно работаю на тебя, а не на Фому.
— Значит, ты остаешься?
— Конечно.
— А до каких пор?
— Пока кто-нибудь не предложит мне зарплату побольше, — засмеялся он.
Я открыла глаза и внимательно посмотрела на него. А он довольно интересный мужчина! Высокий, мужественное лицо, короткая стрижка. Я всегда предпочитала крупных мужчин. В штанах у него, наверное, тоже орудие что надо! И еще: он всегда в костюме и белоснежной рубашке — такую аккуратность я всегда ценила в мужчинах.
— Бульдог, а правда, что ты телохранителем в президентской семье был?
— Вранье, — засмеялся он.
— Послушай, Бульдог — твое прозвище. А как тебя мама назвала? В паспорте у тебя какое имя написано?
— Макс. Но меня так уже давно никто не называет.
— Красивое имя. А почему тебя Бульдогом прозвали?
— Потому что я работаю телохранителем вот уже много лет. Хватка у меня крепкая, можно сказать — бульдожья. Вот меня и прозвали Бульдогом. Это еще со времен войны.
— А ты был на войне?
— Да. Я в Афганистане служил.
Бульдог помассировал мне шею, а затем легонько провел по груди. Я отпихнула его руку.
— Нельзя.
— А я и сам не хочу.
— Почему? — удивилась я.
— Да потому что, когда работаешь, личные отношения запрещены. Это мое кредо. Я на тебя работаю и могу тобой только любоваться.
— А ты хоть раз отходил от своего принципа?
— Нет, — отрезал он и посмотрел на часы. — Надо ехать, а то уже пацаны ждут.
Бульдог сел за руль, и машина тронулась.
— А ты, кроме меня, когда-нибудь женщин охранял? — не унималась я.
— Конечно.
— А каких-нибудь известных?
— Певиц охранял. А вот главаря банды, — он посмотрел на меня в зеркало, — впервые. Мне даже интересно. Хотя ты от певиц ничем не отличаешься.
— Почему?
— Такая же капризная, как они. Все вы бабы одинаковые.
Я надула губки и стала смотреть в окно. Молчать не хотелось, и я снова пристала к Бульдогу:
— А ты в кого-нибудь из своих певиц влюблялся?
— Нет, и я не хочу это обсуждать. — Бульдог покраснел и с силой сжал руль.
Я поняла, что он совершенно не настроен на дальнейший разговор. Он, по-моему, вообще не любит обсуждать темы, касающиеся личной жизни.
— Что надулся? Еще скажи, что больше не будешь на меня работать! — разозлилась я.
— Будешь приставать с дурацкими вопросами или капризничать — не буду! Я и так делаю то, что мне не положено. То играю роль шашлычника, то прислуги! Я должен охранять твое тело, и все!
— Послушай, Бульдог! Если тебе надоест на меня работать — я же не могу тебя просто так отпустить. Ты слишком много знаешь. Я ведь не певица какая-то, а с сегодняшнего дня — лидер одной из криминальных группировок Петербурга. Ты понимаешь, о чем я говорю?
— Я все хорошо понимаю. Только ты тоже отдавай отчет своим словам. Я, как депутат, личность неприкосновенная, усекла? Как профессионального телохранителя меня знают не только в Петербурге, но и в Москве, и в Сочи. Я дружу с ворами в законе, поэтому не советую тебе так со мной разговаривать.
— Извини. Просто нервы разыгрались.
Вот ведь какой, отметила я про себя. Иногда кажется, что совсем ручной, а иногда становится таким колючим — не дотронешься!
— Ну тогда ответь на последний вопрос.
— Какой?
— Ты женат?
— Нет. При моей специальности это невозможно.
— А у тебя девушка есть?
— Это уже второй вопрос.
— Отвечай.
— Есть, конечно, а у кого их нет.
— Я имею в виду не тех, кого ты себе в баню заказываешь и на Невском снимаешь, а постоянную девушку.
— Есть, — улыбнулся он. — А зачем тебе?
— Интересно. Просто на меня работает человек, о котором я ничего не знаю.
— Странно. Раньше тебя это совершенно не интересовало.
— Может быть.
— Да, когда я свободен, то встречаюсь с девушкой. Она работает стриптизершей в ночном баре на Невском.
— Понятно. Она красивая?
— Чупа, я тебя не узнаю. Зачем тебе это?
— Я и сама не знаю. Просто хочется как-то время убить, пока до места доедем.
— Она очень красивая и совсем юная, ей всего двадцать лет. Я люблю ее трахать.
— Вот уж это необязательно было говорить. К чему такие подробности?!
— Ты меня спросила, а я ответил.
