Ночь путники провели у костра в небольшой пещере почти на середине подъема.
Разведя огонь, отправились собирать мох и скоро вернулись с двумя большими охапками. Когда костер прогорел, Степан багром сгреб угли в сторону. — Ну-к что ж, — позевывая, сказал он, — нынче тепло будет, как дома на печке.
Химков покрыл горячий камень мягким слоем мха, и усталые поморы заснули, лишь поворачиваясь на другой бок, когда начинало слишком припекать.
Утром их разбудил сильный пронизывающий ветер. Небо было ясное, холодное, солнце низко стояло над горизонтом.
Пещера находилась у каменистой площадки на отвесной скале, опускавшейся прямо в море. У самого края площадки громоздились острые камни. Некоторые из них еле держались. Степан чуть прикоснулся ногой, и огромный камень угрожающе заколебался над обрывом.
— Оберегайся! — крикнул Алексей. — До беды недолго. Стоит одному камню упасть, за ним тысячи пойдут. Попадешь в камнепад, живым не быть.
Поморы осторожно легли у края скалы, сняв шапки, чтобы не уронить. Их глазам открылся один из красивейших видов острова. Внизу расстилалось темное море, покрытое белой пеной плавающей птицы; отвесный мыс был облеплен кайрами и чайками, сплошь закрывшими черные камни. Сидящие на узком карнизе, совсем близко от охотников, кайры без всякого страха смотрели на две всклокоченные головы над скалой.
— Велики птичьи базары на острове. Жаль, прошло время яйца собирать. А неплохо бы яичницу сейчас…
— Успеем еще за зимовку попробовать. Ну, пошли дальше, насмотрелись.
Дорога вела все выше и выше, но после хорошего отдыха она покачалась много легче. К полудню путешественники добрались до перевала.
Химков укрепил на куче камней свой прибор и, дождавшись полудня, когда тень от длинной шпильки ветромета показала север, осмотрелся.
К западу горели снеговые вершины Большого Беруна. На юге расстилался огромный залив с бесчисленными черными островками, сверкающими голубыми айсбергами и множеством плавающего льда. В прибрежных низинах осколками стекла поблескивали озерки. В глубине острова виднелась высокая, довольно ровная поверхность, покрытая ледниками и голыми скалами. Морозы избороздили остров трещинами и ущельями; ледники рассыпали там и сям груды каменных обломков. Высоких гор на Малом Беруне не было.
Химков быстро наносил на карту все, что видел, пока его не отвлек возглас Степана.
— Ну-ка, поди сюда, глянь, — манил его рукой товарищ, показавшись из-за большого камня.
Они нашли тесаный, в несколько саженей, крест, поваленный на землю.
— Заметка на кресте-то, Алексей, топором кто-то высек, — Шарапов ткнул пальцем в широкую нижнюю перекладину.
«22 апреля 1732 года», — прочитал Химков и некоторое время что-то молча соображал.
— Ну да… Как раз тем годом и зимовали наши мезенские-то. Теперь и избу найдем. Где-то близко должна быть.
И тут же, вглядевшись в отлогий берег маленького заливчика к востоку от мыса, он взволнованно воскликнул:
— Гляди, зимовье, Степан! Видишь, чернеет? Вот радость-то! Недалече, рукой подать, там и заночуем. Сперва только крест поставим на место.
Крест был тяжелый, грубо, но крепко сколоченный из толстых бревен плавника. С ним пришлось долго повозиться.
Сверившись с ветрометом, Алексей и Степан установили этот поморский маяк ребрами точно на север — юг.
Спустившись на берег, они обогнули небольшой мысок и оказались возле заброшенного зимовья. На фоне вечернего неба темнело несколько небольших крестов. Проходя мимо покосившихся, старых надгробных памятников, мореходы сняли шапки.
Тут же стояла плавниковая изба, с мрачно темневшим дверным отверстием. Невдалеке виднелся сруб другой, заметно разрушенной избы. Алексей высек огонь и зажег сухую щепу, подняв ее к дверному брусу над входом.
Медленно разбирая славянскую вязь, он прочел. «Сия изба староверска», — и как-то нерешительно вошел в сени. За ним Шарапов. Из сеней в горницу двери были плотно закрыты. Удары по двери глухо отдались в темной избе.
— Ну-ка, ломай двери, — сказал Алексей.
Долго возились поморы, стараясь отбить толстые доски. Видимо, дверь была приперта чем-то изнутри. Стали осматривать окна. И окна были плотно закрыты. Когда удалось выбить одну ставню, из избы пахнуло затхлым холодным воздухом.
